Избранное

— Заходи. Фрак надевать? — Егор был в застиранном, а когда-то голубом спортивном костюме с белыми «олимпийскими» полосками на заштопанных манжетах и воротнике.

— Не надо. Так ты фотогеничней…

Тучин снял куртку, и они прошли в комнату, где работал телевизор, перед которым восседала Михайловна, жена Егора. А на экране шел бой, и бело попыхивали в наступающих французов старинные черные пушки…

— Ты помнишь, дядя, ведь недаром… — кивнул на телевизор Егор.

— Скажи-ка, дядя… — поправил его Тучин. — Добрый вечер, Михайловна.

Она, возбужденная картиной, махнула рукой. К Кутузову подскакал на запаленном коне какой-то офицер с перевязанной головой, хрипло попросил подкрепления. Кутузов не дал…

Егор гмыкнул:

— Пошли на кухню. Мы все равно победим… Чай пить будешь?

— Да нет, я ненадолго… Анна накормит.

— Тогда говори, в чем дело. — Егор закурил и поудобнее устроился в простенке между холодильником и кухонным столом.

— Я сейчас только с рудника… Понимаешь, чуть-чуть не набил морду Клыбину…

— Таг, — после паузы произнес Егор, нарочно придавливая на последний звук. — Коньячку налить? Успокаивает…

— Плесни. Только малость…

— Естественно… — достал из холодильника бутылку, из шкафчика рюмку. — Хозяйничай.

Тучин тоненькой струйкой немного налил на донышко, выпил.

— Нервы, понимаешь… Что молчишь?

— Думаю. Набил ты ему или не набил ряшку? Чуть-чуть-то ведь, сам знаешь, не считается… Сюжет-то хоть расскажи, если можешь.

— Все просто. Проходчики у меня гриппуют. Сегодня опять куча станков замолчала. Мы с Гавриловым то-се… А тут еще эти шведы чертовы!.. И горнадзор на третьем участке душу вымотал. Тяги там, понимаешь ли, нет… Орт малость с ошибкой пробит, ну и не тянет… Была еще надежда на вторую смену с проходкой, но да все к одному. И тут болеют проходчики. В общем, я — в гору… Не знаю, что меня дернуло. Веришь — нет, вот сейчас не объясню… Понесло! Встал к станкам, запустил их — давай шуровать… А перед этим предупредил взрывника, чтобы он последил и никого ко мне не подпускал. В общем, дорвался… Скважины как по мылу пошли…

Егор внимательно слушал, изредка взглядывая на Тучина.

— Ну?

— В общем, все шло нормально. И я бы душу отвел, да и все… Но тут, как на грех, этот Клыбин… Какого его хрена приволокло на горизонт?.. Подваливает, в общем. А еще за день до этого я имел с ним разговорчик. По квартирным и прочим делам. В частности, он там нашу пространщицу попугал. Тетку Марию…

— Знаю, — сказал Егор.

— Что знаешь? — вскинулся нервно Тучин.

— Марью Алексеевну вашу знаю.

— А-а… Ну и я ему пару ласковых слов сказал насчет того, чтобы уважал рабочих людей… Он было понес свою ахинею… «Студеникин… Трудовой подъем… план…» Я ему варежку прикрыл. Предупредил строго.

— Таг… Ты короче. Меня интересует сцена у бурильных станков.

— Сейчас… В общем, я бурю, а он подваливает. И лыбится, как мерин на овес… «Так-так, говорит, товарищ начальник… Руководить не умеем, потому к станочкам?.. Интересно. Что-то я не видел, чтобы Альберт Анатольевич таким ремеслом забавлялся… А вы, я гляжу, скоро и сортиры на руднике чистить станете…» Я агрегаты на стоп и — к нему… Но сначала, говорю, я тебе чайник начищу… Вали, пес, отсюда!..

— А он? — спросил Егор невозмутимо.

— А он мне — про партийный билет и так далее… В общем, затрясло меня, как этот… станок…

— И ты ему чуть-чуть?..

— Ага… Чуть-чуть, — выдохнул Тучин. — Чуть-чуть не врезал! Прямо не знаю, как удержался…

Егор придвинул к себе бутылку, повертел ее пальцами, а потом, прямо из горлышка, отхлебнул. Поморщился. Раскурил погасшую папиросу. Походил по кухне. Остановился. Коротко бросил:

— Дурак. Кто же от такого удовольствия отказывается?

— Кончай, Егор, не до шуток… Муторно мне, понимаешь?

— И она зарыдала на его волосатой груди…

— Сам дурак! — сказал ему Тучин и улыбнулся.

— Во-от… Это уже хорошо. А теперь знаешь чего? Бери шинель — иди домой, как поется в одной песенке. И не переживай там. Береги здоровье. Предоставь это дело общественности. Хулиганству — бой! Не проходите мимо, и пусть земля горит под ногами у хулиганов. Понял?.. Земля, — подчеркнул Егор, — а не мой паркет.

Тучин пожелал жене Егора спокойной ночи, стал снимать с вешалки свою куртку, когда в прихожей прерывисто и как-то уж очень неуверенно продзенькал звонок.

— Та-аг… — невозмутимо протянул Егор. — Посмотрим, кто там еще кого по чайнику приласкал… — Он поддернул обвисшие, с пузырями на коленках, штаны и открыл дверь…

То, что произошло в следующее мгновение, поразило Тучина. Он только и успел краем глаза отметить стоящую перед входом совсем небольшого росточка старушку в сером пуховом платке и в плюшевой кацавейке, не понял растерянно-удивленного движения к ней Егора, а потом услыхал поразивший его передавленный в горле хриплый выкрик:

— Мма-ам-ка! Мма-ам!..