Избранное

Кряквин, насупившись и оттопырив губы, в которых забыто торчала потухшая папироса, медленно дочитал последнюю, густо испечатанную пишущей машинкой страницу, плотнее вдавил лицо в ладони, еще разок искоса прицелился в подписи, венчающие весь текст: Руководитель бюро социальной психологии — Ю. П. Шаганский… Старший инженер бюро социальной психологии — В. И. Лопухов… — закрыл глаза, снова припоминая, как года два… или, однако… три назад… мимоходом познакомился на Нижнем с этим белобрысым крепильщиком и, перекуривая с ним в разнарядке, был весьма удивлен, узнав, что паренек-то, оказывается, — о-ого! — заочно учится «на философа» в Ленинградском университете, а потом уже, когда Шаганский развил свою бурную социологическую деятельность на комбинате, — не забыв про «рудничного Гегеля», — сам же, и довольно настойчиво, порекомендовал Юлию Петровичу взять Лопухова к себе в бюро.

Припомнив все это, Кряквин шумно выпустил носом застоявшийся вдох, отчего сорвалась с папиросы и бесслышно опала на стол перед ним холодная завихрушка пепла. Так и сидел недвижно, будто уснув; локти в колени, а над обрезом столешницы, совсем низко, в зеленоватом полукруге лампы только голова в ладонях да ссутулившиеся, твердые плечи, черно облитые тонким свитером-водолазкой.

То, что он сейчас прочитал, а вообще-то читать не собирался, во всяком случае, сегодня, — Кряквин заранее, с неизменным предубеждением и пренебрежением относился ко всему, что бы ни сделал Шаганский, тем более в этой, ставшей вдруг модной социологии… — и вот… все-таки прочитал… потому как опять — черт его знает что! — не работалось над своим, кровным, и пухлая папка с рукописью, в которой он давненько задумал по-своему обобщить и проанализировать накопившийся опыт подземной разработки апатитовых месторождений, так и осталась лежать неразвязанной на столе… Работе над ней, как и в прошлый вечер, мешало противное, отвлекающее от сосредоточенности беспокойство, связанное все с тем же поджиданием звонка из Москвы, хотя Кряквин и знал уже, что директор не выступил на совещании. Называлось это громко и претенциозно — «Социологическое исследование причин снижения престижа профессии проходчика на рудниках комбината «Полярный».

В конце дня, сразу же после нервозного, с криками и многословием заседания расширенного профкома, кое-как, с грехом пополам распределившего жилье в только что отстроенном крупнопанельном доме, — Кряквину тоже пришлось встревать в общий спор, убеждая профкомовцев в крайней, — ну позарез, — необходимости выделения трех квартир горняцким семьям с Нижнего, — к нему в кабинет ввалился Шаганский и с порога, уже четвертым за этот день сообщил, что «Иван-то Андреевич… из достоверных источников… Вы, Алексей Егорович, вероятно, в курсе, да?.. Так и не выступил на совещании… Вероятно… э-э… (Шаганский показал металлические коронки во рту) в связи… сами понимаете… с нелетной погодой…».

Кряквин, удерживая раздражение, мотнул головой и, чтобы побыстрее отделаться от ненужной ему трепотни, хмуро спросил:

— У вас ко мне все?

Шаганский, никак не среагировав на намек, с достоинством опустился в кресло.

— Ноу из нот, как говорят в Великобритании. Алексей Егорович, у меня к вам просьба… Так сказать, не в службу, а в дружбу…

«Тоже мне… хм… друг нашелся…» — подумал Кряквин и, потупившись, буркнул:

— Выкладывайте.

Юлий Петрович деловито раскрыл портфель, выудил из него какую-то стопку бумаги и аккуратно положил Кряквину на стол.

— Вот… Посмотрите, пожалуйста. Я думаю… э-э… вам будет небезынтересно ознакомиться. Первым…

— Это почему же так думаете? — с открытой иронией спросил Кряквин, вытянул шею и прочитал название на титульном листе.

Шаганский улыбнулся:

— Интуиция… Заказ на сей труд был сделан Тучиным по Нижнему руднику, и только. Но мы… у себя… подумали и решили взять тему шире, так сказать репрезентативней. Сами понимаете… по всем рудникам.

— Кто это «мы»?

— Бюро социальной психологии.

— А конкретнее?

— Не понимаю вас, Алексей Егорович?

— Чего уж тут понимать… Я спрашиваю — кто конкретно… потел вот над этим социологическим исследованием? И все.

— А-а… Но… простите… я считал, что в данном случае… э-э… охрана авторских прав… — попытался отшутиться Шаганский.

— Давайте без этих… — махнув ладонью, скривился Кряквин. — Я после профкома оглох на шуточки… — Он придвинул к себе рукопись и заглянул в последнюю страницу. — Во-от… Тут же все указано. Мой протеже, что ли? Лопухов?

— М… — пожевал губами Шаганский. — Видите ли… Исполнял Лопухов. Но… под моим непосредственным…

— Это естественно, естественно, — улыбнулся Кряквин. — Ваши лавры при вас. А вот Лопухову привет от меня. Рад за него. Рад… Выходит, вышел толк из крепильщика, а? Вышел… Ух и приятная штука — не ошибиться в человеке. А теперь, значит, последний вопрос… Что-то я не пойму малость, Юлий Петрович… Это за что же мне, по-вашему… социально-психологическому… такая великая честь — читать это первому? Почему бы не Тучину сразу? Он-то ведь как-никак генеральный заказчик…