Избранное

Добравшись до тюрьмы в Пералесе, он едва мог представить себе, как за девять часов преодолели они - два пленника и вильисты под командой полковника Сагаля - крутые тропы сьерры и спустились к поселку в районе Чиуауа. Голова кружилась от боли, и он смутно различал дорогу. Очень трудную для него. Очень легкую для тех, кто, подобно Сагалю, сопровождал Панчо Вилью с первых его отступлений и за двадцать лет изъездил эти горы, знал все их укрытия, проходы, обрывы, тропки.

Белая шляпа в форме гриба скрывала пол-лица Сагаля, но его длинные крепкие зубы, окаймленные черными усами и бородкой, всегда сверкали в улыбке. Сверкали, когда он с трудом влез на лошадь, а разбитое тело яки перекинули сзади, лицом вниз, через круп его лошади. Сверкали, когда Тобиас протянул руку и схватился за пояс капитана. Сверкали, когда отряд тронулся в путь и, направившись к зияющей дыре в горах, вошел в настоящий тоннель, не известный ни ему, ни другим каррансистам и позволявший пройти за час расстояние, которое наземными тропами не пройти и за четыре часа. Но он почти не думал об этом. Он знал, что обе стороны в этой бандитской войне расстреливали на месте вражеских офицеров, и спрашивал себя, почему полковник Сагаль уготовил ему другую судьбу.

Надежда убаюкивала. Рука и нога, отбитые при падении, висели как плети, а яки тянул его за пояс и стонал с искаженным лицом. Один горный склеп сменялся другим. Они ехали, укрытые тенью, во чреве сьерры, оставляя позади каменные коридоры, глубокие ущелья, почти смыкавшие свои стены над сохшими руслами ручьев, и тропы в зарослях чертополоха кустарника, сплетавшего колючую кровлю над головами всадников. Наверно, только люди Панчо Вильи бывали в этих местах, думалось ему, и поэтому им удалось в свое время нанизать, как зерна четок, партизанские победы и задушить этими четками диктатуру. Они умеют наносить внезапные удары, окружать и быстро отходить после атаки. Полная противоположность его тактике, военной тактике генерала Альваро Обрегона [88] , который предпочитал обыкновенные сражения - в открытом поле, с точной диспозицией и маневрами на хорошо изученной местности.

- Держать равнение. Не отставать! - слышался голос полковника Сагаля, который вдруг поворачивал назад и скакал к хвосту колонны, скаля зубы и сплевывая пыль.- Скоро выйдем на равнину, а там черт знает что нас ждет. Всем быть начеку, глядеть в оба - не запылит ли где дорога. Всем вместе видней, чем мне одному…

Громады скал раздвинулись. Отряд выехал на плоскогорье, и равнина Чиуауа, волнистая, пестревшая деревцами меските, раскинулась у их ног. Жару смягчал горный ветер: его прохладное дыхание никогда не касалось горячей корки земли.

- Сворачивай к руднику, там путь короче! - крикнул Сагаль.- Крепче держите своего товарища, Крус, спуск очень крутой.

Рука яки рванула Артемио за пояс. Ему показалось, что это не просто рывок, а сигнал, возможно, попытка привлечь его внимание. Он нагнулся, ласково похлопал лошадь по шее, а затем повернул голову к сведенному судорогой лицу Тобиаса.

Индеец прошептал на своем языке:

- Мы будем проезжать мимо рудника, давно заброшенного. Когда поравняемся с одним из входов, прыгай с лошади и беги в рудник, там много ходов, и тебя не найдут…

Он не переставая поглаживал лошадиную гриву, поднял наконец голову и попытался разглядеть во время спуска на равнину тот вход в рудник, о котором сказал Тобиас.

Яки шепнул: «Обо мне не думай. У меня сломаны ноги.»

Двенадцать? Или час? Солнце жарило все сильнее.

На одном из утесов показались косули. Кто-то из солдат выстрелил. Одна косуля исчезла, другая скатилась со своего пьедестала. Вильист спрыгнул с лошади и взвалил ее себе на плечи.

- Больше не сметь охотиться! - раздался резкий голос Сагаля, скалившего зубы в улыбке.- Когда-нибудь тебе дорого обойдутся эти выстрелы, капрал Паян.

Приподнявшись на стременах, полковник обратился к отряду:

- Поймите наконец, дурачье: карранкланы [89] наступают нам на пятки. Нечего зря тратить патроны. Или вы думаете, что мы, как раньше, идем с победой на юг? Совсем наоборот. Мы разбиты и идем на север, откуда пришли.

- Но, мой полковник,- послышался глуховатый голос капрала, - теперь хоть будет что пожрать.

- Тут пожрать на твою мать! - взревел Сагаль. Отряд загоготал, а Паян привязал убитую косулю к седлу

своей лошади.

- Не трогать ни воду, ни муку, пока не сойдем вниз,- распорядился Сагаль.

А он не сводил глаз с обрывистой тропки. Там, за поворотом, зияет пасть рудника.