Избранное

придется...

Мы с матросом переглянулись.

- Так вы, Федор Федорович, как бы это сказать... не заболели? -

спросил я осторожно.

Он даже глаза на меня раскрыл. А я схватил его за руку и давай

трясти.

- Федор Федорович! - разлетелся матрос. - Давай по-рабочему за

общее наше дело... поцелуемся!

И забрал его, как в клещи, своими мускулистыми руками.

- Ты на меня, друг, не обижайся, - бормотал матрос, - мало ли что

бывает...

- Да полно, полно, чего тут, - отвечал машинист, выпрастывая

голову, чтобы глотнуть воздуха.

- А ты, Федор Федорович, почаще бы к нам в кубрик заходил, -

сказал матрос, отпустив наконец едва дышавшего машиниста. - Знаешь,

люди, когда вместе, все равно как железина к железине -

пришабриваются...

- Да как же я... от машины-то отойду?.. - прохрипел тот, ощупывая

часы в примятом кармашке.

- Не можешь? Ладно, - согласился матрос. - Только на этот раз уж

извини... Эй, кочегар! - крикнул он в сторону паровоза. - Побудь за

механика.

Матрос подхватил Федора Федоровича под одну руку, я под другую, и

мы втроем пошли на вокзал обедать.

x x x

Сразу после обеда я поставил всю команду за топоры, чтобы сделать

кое-какой текущий ремонт: блиндаж деревянный, а дерево в бою все-таки

крошится... Надо было зачинить пробоины, их оказалось несколько в

наружных стенах: иные как сыпь, а в иные и оба кулака просунешь.

Но, в общем, мой блиндаж выдержал экзамен с честью. Признаться, я

побаивался в бою. "А ну как, - думаю, - завалится эта бревенчатая

дура, ведь ног из-под нее не вытащишь!"

А дура-то оказалась покрепче паровоза.

Я велел ребятам принести березовых поленьев и поставил

пулеметчика Панкратова тесать колобашки. Это был плотник заправский.

Он сызмальства работал по плотничному делу, даже в Москве бывал на

постройках.

Как пошел он обделывать поленья - глядеть любо! Потюкает,

потюкает топором - и уже не полено у него в руках, а сахарная голова.

Еще тюк, тюк - и готов уже клин на четыре канта.

Матрос, сидя на корточках, сучил жгуты из пакли. Я оплетал этими

жгутами клинья. А все остальные ребята, подстроив себе подставки из

снарядных ящиков, заколачивали клинья в пробоины.

Кто освобождался, тех я посылал с ящиками за песком: пудов,

должно быть, двадцать песку ушло через пробоины - надо было подсыпать

в стены свежего.

Между делом шли разговоры, само собой понятно - все о башенном

поезде и о Богуше.

Мы решили изловить его и прикончить. Но как?

Всякий предлагал свой проект. Одни говорили, что лучше всего нам

с поезда подкараулить Богуша где-нибудь на крутом повороте дороги, в

кустах, и расстрелять его бронепоезд в упор. Другие, в том числе

Никифор и племянник, брались проникнуть к белым в тыл и развинтить

рельсы, чтобы башенный поезд свалился. Но оба эти проекты, к огорчению

ребят, пришлось забраковать: на кусты Богуш не пойдет, а сначала

пошлет разведку, и разведка обнаружит засаду; что же касается порчи

пути, то тут в худшем случае Богуш потеряет контрольную площадку -

только и всего.

Остроумную штуку придумал наш слесарь, замковый: нагрузить

порожний товарный вагон камнем и с разгону выбросить его на поезд

Богуша. Стали мы обсуждать этот проект - и тоже ничего не вышло...

Такой вагон-"таран" имело бы смысл пустить под уклон на прямом пути, а

у Жмеринки, как назло, дорога петлит, вагон с камнем на первых же

закруглениях потеряет скорость и остановится на полдороге. Только нам

самим путь загромоздит.

- Остается одно, товарищи, - сказал я. - Действовать

артиллерийским способом, то есть бить его из орудия.

Все взглянули на нашего артиллериста Малюгу. Старик за все время

разговора не вымолвил ни слова. Он стоял поодаль и, хмурясь, теребил

бороду. Глаза его перебегали с одного на другого.

- Ишь нахохлился, что индюк, - шепнул мне матрос. - Промазал по

бронепоезду и еще злится... - Федорчук поплевал на пальцы и опять

принялся сучить свои жгуты.

А бойцы, уже забыв про Малюгу, обсуждали какой-то новый проект,

на этот раз предложенный Панкратовым. Я послушал - нет, все не то.

Бронированного врага мы сможем разгромить только артиллерией. Но как?

Откровенно говоря, разочаровала меня наша гаубица... У Богуша пушки в

башнях как вокруг пальца вертятся: вперед, назад, по бортам, куда

хочешь - на 360 градусов дают они огонь! А ты с гаубицей выезжаешь -

как со слоном в клетке: чуть повернешь ее вбок, и уже стоп, стена,

дальше некуда. Пятнадцать градусов в одну сторону да пятнадцать в

другую - 30 градусов, вот и весь угол обстрела! 360 и 30 - это же

разница! Ему и самое крутое закругление нипочем, а ты для боя прямой

путь выискивай. Вот тут и призадумаешься над силой оружия: выходит,

что трехдюймовка бывает и посильнее шестидюймовой гаубицы...

"Конечно, - раздумывал я, обкручивая паклей колобашки. - Чего

проще: вызвать деповца с зубилами, да и обкорнать хвост у гаубицы,

чтобы не задевал о стенки. Да ведь дело опасное, это же не дрова

рубить... Тут инженеры нужны, завод: мало обкорнать, надо орудие с