Избранное

Пуршвиц, ветеран рабочего движения в Германии".

x x x

К Пуршвицу нагрянули историки - сразу несколько человек. Старик

их встретил, рассадил, и началась беседа. Выслушали историки бывшего

подмастерья загадочной типографии, заполнили записями свои блокноты, и

старик даже устал от жарких рукопожатий.

Поехали на место.

"Руссенштрассе... Руссенштрассе, сорок восемь! - нетерпеливо

повторяли вслед за провожатым историки, радуясь удаче.

Вот и Пробстхайда. Вышли из машин - Пуршвиц перед каменным

сараем. Здание показалось ему иным, чем было. И пониже, и поплоше. Но

номер - 48, сомнений нет: это типография Германа Рау.

Между тем экспедиция историков разделилась - одни остались с

Пуршвицем, другие поспешили во двор и внутрь здания.

Вдруг со двора закричали:

- Да ведь это столярная мастерская! Геноссе Пуршвиц, вы ошиблись!

Старик вздрогнул, схватился рукой за грудь, где сердце... Вновь

смотрит на номер. Твердит протестующе: "Нет, не ошибся! Посмотрите

сами: сорок восемь, Руссенштрассе, сорок восемь..."

Но лица историков уже замкнулись в недоверии к нему. Экспедиция

не удалась. Люди сели в машины, чтобы ехать обратно. Холодно указали и

старику место в машине. Но, опозоренный, он на приглашение не ответил.

Машины уехали.

Пуршвиц побрел во двор. С опаской огляделся - тот ли?.. За

полвека многое изменилось, но что-то осталось - знакомое... Старик

взбодрился и вошел в каменный сарай. Взвизгивание пил, стук молотков,

скипидарный запах стружки... Да, от типографии ничего не осталось, и

две комнаты превращены в одну обширную. Заговорил с рабочими, его

отправили к мастеру.

- Вы пожилой человек, - волнуясь, заговорил Пуршвиц, - и, быть

может, слышали, что здесь была типография?

Тот недоверчиво усмехнулся:

- Не слыхал. Это когда же?

- Назад тому пятьдесят лет. В девятисотом...

Мастер выпроводил старика как сумасшедшего.

x x x

В редакцию лейпцигской газеты пришла старушка. Дрожащими руками

вынула из сумки порыжевшее от времени паспарту с чьим-то портретом.

- Это мой отец, - сказала старушка, обводя глазами работавших в

комнате молодых людей.

Один из них встал из-за стола, предложил посетительнице стул,

взял в руки портрет. И старушка, не дожидаясь вопросов, быстро

заговорила:

- Вы, как напечатано в газете, разыскиваете типографию. Я пришла

помочь вам. Моя девичья фамилия Рау. А на портрете мой отец, Герман

Рау, он владел типографией...

- Какой типографией, - уже заинтересовался журналист, - где она?

И старушка старательно выговорила:

- Пробстхайда, Руссенштрассе, сорок восемь.

Тотчас ей устроили свидание с Пуршвицем.

- Макс!

- Фрейлен Рау!

И старики обнялись.

x x x

Казалось, историки удовлетворены. Однако Пуршвиц на этом не

успокоился. Он страдал от обиды: натолкнулись на столярную мастерскую,

и уже ему, ветерану-рабочему, нет веры!..

И Пуршвиц повел историков по поселку. Теперь историки заходили в

каждый дом, но Пуршвиц оставался за порогом. Чтоб не подумали, что он

подговаривает жителей. Так проснулась память уже многих стариков. Все

они указали на каменный сарай, где столярная мастерская: "Это была

типография господина Рау, только очень давно".

Но оборудование типографии исчезло. Кто его выбросил - из

разговоров было не понять. Мол, выбросили и увезли за непригодностью

как железный лом...

Историки вновь обратились к тем, кто когда-то работал в

лейпцигских типографиях. На этот раз с просьбой: помочь музею

разыскать плоскопечатную машину, какими пользовались в начале века

мелкие типографии, и наборную кассу, и тогдашний тискальный станок.

Каменный сарай внутри и снаружи отремонтировали, отштукатурили,

установили на прежних местах старинное оборудование, не забыли и

перегородку поставить... Типография на Руссенштрассе была

восстановлена полностью.

5 мая 1956 года, в день советской печати, в Пробстхайду

устремились многие жители города. Как сообщали газеты, перед

возрожденной типографией собралось свыше тысячи граждан всех

возрастов. Из Берлина приехали члены правительства.

- Отныне, - было сказано в торжественной речи, - перед нами

памятник-музей газеты "Искра". Пусть он будет новым залогом нашей

нерушимой дружбы с Советским Союзом.

Затем под аплодисменты собравшихся была перерезана ленточка перед

входом в музей. Начался его осмотр. Очередь желающих попасть внутрь не

иссякала до позднего вечера.

С тех пор дверь в типографию не закрывается. Посетили ее уже

миллионы граждан Германии и туристов из разных стран.

Довелось и нам, группе ленинградцев, побывать в музее. Первая

комната занята витринами, где под стеклом памятки, оставленные о себе

посетителями. В их числе мы тотчас приметили красные галстуки

советских пионеров, значки с изображением пламени и надписью: "Всегда

готов!", рисунки нашей детворы.

"Из искры возгорится пламя", - взял Владимир Ильич девизом для

первой русской революционной газеты.

Пламя возгорелось... И советские газеты, можно сказать, внучки и