Избранное

Сергей промолчал. - Тогда все ясно, больше вопросов не имею. Ну, чего

вам пожелать на прощанье, изобретательный молодой человек? Действуйте.

Напористость ваша мне нравится. И уверен - обязательно разыщете

броневик!

Сергей пошел на работу. В зале встретил Чугунова.

- Федос Матвеевич, - сказал он весело, - вам кланяется комендант

Кремля.

Чугунов вспыхнул от гнева, готовый отчитать младшего сотрудника

за неуместную шутку. Но спокойный насмешливый взгляд Домокурова привел

его в замешательство.

- Неужели ты, - с усилием прошептал Чугунов, - осмелился...

- Очень приятный собеседник. Мы с ним перекинулись по телефону. А

про броневик сказал так: "Потеряли? Сами и разыскать обязаны!"

Чугунов схватился за голову.

- Уж до самого верха пустил звон о броневике... Что ты со мной

делаешь, мальчишка сумасшедший!

Ушел к себе.

Потом вызвал Домокурова.

- Говорю официально. Если желаешь работать в музее, чтоб больше

ни слова о броневике. И думать забудь!

x x x

Нет, не забыл Домокуров думать о броневике. Но как и где искать?

Один, ни совета, ни поддержки.

Однажды вечером шагал он по городу, не разбирая улиц, только бы

развеять грустные мысли.

Морозный воздух, вечернее оживление большого города, сверкание

огней - все это немного взбодрило его. Но голова оставалась тяжелой.

Откуда ни возьмись, иззябший мальчишка. Выхватил из полотняной

сумки на груди газету и протягивает:

- Крррасснн... Вчирррн...

Это была "Красная газета", вечерний выпуск.

Сергей положил монету в маленькую грязную руку:

- Получай, Мороз Красный нос!

Подмигнул беспризорнику и наклонился к нему, просто так, из

доброго чувства. Но тот, как ежик, фыркнул, оскалился - и был таков.

Сергей невольно задумался о судьбах этих сирот. Живут в трущобах.

Всему городу известна одна из таких: это огромный, еще с революции

недостроенный и заброшенный дом в Кирпичном переулке.

Только послушать, какие "ужасти" рассказывают о Кирпичном

обыватели!.. Неторопливые, продуманные шаги, которые делаются для

возвращения каждому из этих малышей детства, а следовательно, и жизни,

обыватель считает толчением воды в ступе.

"Жестокая это вещь - обывательщина! - заключил свои размышления

Сергей. - "Чугуновщина!"" - неожиданно вырвалось у него.

Свежая вечерка. Одна из заметок сразу же его заинтересовала:

бросилось в глаза слово "броневик". Сергей поспешил к фонарю.

Газета преподносила новость: если бы не находчивость

ленинградских рабочих, памятника у Финляндского вокзала не было бы,

остался бы в проекте, в чертежах.

Подумать только, как еще бедна страна! Чтобы отлить

монументальную фигуру Ленина, требовалась медь - шестьсот пудов. Но

это 1926 год. И газета разъясняла, что Волховская ГЭС и воздушные

линии от нее до Ленинграда потребовали столько меди, что ее пришлось

собирать по всей стране.

Но где взять медь для памятника?

И тут пошли разговоры об арсеналах минувших войн. В ящиках, а то

и россыпью, в кучах, содержались негодные уже ружейные патроны,

артиллерийские стаканы... Вот металл! И какой подходящий для памятника

тому, кто впервые, как государственную политику, провозгласил мир

между народами!

Открыли ворота арсеналов. И обозы с медным ломом двинулись на

завод "Красный выборжец". Там и отлили фигуру Ленина.

Домокуров сложил газету. "Вот куда надо - "Красный выборжец"...

Вот где искать следы броневика! Но не ночью же..."

А домой не хотелось. В кино или в театр поздно. Но одиночество

невыносимо, и он вспомнил богатыря с "Треугольника", с которым

познакомился в музее. Егор Лещев, и адрес у Домокурова записан.

Но не до поисков квартиры - он поехал прямо на завод.

В вечерней мгле замелькали освещенные окна в три ряда, все чаще,

чаще, пока не превратились в цепочку огней. Казалось, нет конца этому

столетней давности угрюмому корпусу на Обводном...

- Первая проходная! - объявил кондуктор.

Нет, не здесь.

- Вторая проходная!

Домокуров вышел из вагона. Старичок вахтер в проходной, взглянув

на удостоверение, объявил:

- К Егору Лещеву? Имеется дядя Егор. Как раз заступил в ночь. - А

сам позвонил куда-то, промолвил: - Товарищ из революции музея... - И

ему разрешили необычного посетителя пропустить.

Тесный коридор, где то и дело приходилось останавливаться, чтобы

дать дорогу вагонетке с сырьем или готовыми изделиями, которую толкали

по рельсам вручную.

Наконец вход в горячий цех.

Домокуров приоткрыл тяжелую железную дверь, а навстречу ему

облако пара. Шум, шипенье котлов, невнятные в сырости голоса

рабочих...

В этом цехе, в массивных стальных котлах провариваются под

давлением как бы огромные сырые бублики. Тестом для них служит смесь

из каучука, серы и сажи. А извлекают из котлов автомобильные шины.

Называется этот процесс вулканизацией.

Сергей, набравшись духу, шагнул по мокрому плитчатому полу - ему

показали котел Лещева. И узнал его человек, помахал приветливо.

Выкрикнул несколько слов, велел Сергею дождаться звонка - перерыва в

работе.

x x x

Лещев, шлепая босыми ногами, вышел из цеха к Сергею.