Избранное

И она стала толковать агенту про свою одинокую жизнь, про сестер и покойника мужа, про сыновей и невесток, а он все слушал и под конец сказал:

— А, знаете, миссис Колверт и впрямь к нам придет и опознает ту девчонку. Она мне сегодня обещала. Вы несправедливо про нее говорите. Просто она хочет, чтоб вы ей составили компанию. Говорит, у нее нервы слабые и тоска ее разбирает.

— Нервы? — воскликнула миссис Мур. — Да у меня нервы в сорок раз слабее. Она над молочной живет, какое у нее право жаловаться на нервы? Вот я, бедная, несчастная, заброшенная, у меня целый день от стука молотков голова пухнет, кругом пьяницы, крик да шум такой — святого с ума сведет.

И опять пошла-поехала про сыновей, и сестер, и про покойника мужа, и про невесток — и все это чтоб заглушить угрызения совести, ведь она и вправду была несправедлива к миссис Колверт и подозрительность, от которой так часто предостерегали сыновья, ввела ее в заблуждение. А полицейский вкрадчиво, с мягким ирландским выговором, опять и опять твердил, как приедет за ней в автомобиле и повезет ее по городу, и опять, сама не зная как, она сдалась — и не успела спохватиться и передумать, а он уже сбежал от нее и выпил две двойных порции виски, причем не на казенный счет, а за свои кровные.

На другое утро глядь, тут как тут миссис Колверт — мило улыбается ей, будто это у нее, у миссис Колверт, пытались украсть сумочку, будто сидит она в собственном автомобиле и этот полицейский — ее собственный шофер и она самолично все это устроила! Машина тронулась, и всю дорогу две старые дамы оживленно беседовали. Они радовались солнышку, и толпам на тротуарах, и уличному движению и, когда замечали среди пешеходов кого-нибудь знакомого, приветственно махали, все равно, видели их знакомые или нет. Они говорили, что поступают по справедливости и та девушка в конечном счете им будет благодарна, и церковь будет им благодарна, и весь город должен бы их благодарить, и к тому времени, когда они обо всем этом переговорили, их ввели в комнату, где по стенам развешаны были наручники, и стояли жесткие табуреты, и полицейские по обыкновению преспокойно бездельничали.

Миссис Мур и миссис Колверт вошли туда вместе. Бок о бок, очень бледные, прошли они взад и вперед мимо выстроенных в ряд подозреваемых и, конечно, увидели ту, что пыталась обокрасть миссис Мур, — девчонка нахально, в упор уставилась на них. Они не сказали ни слова — говорить ничего и не полагалось, пока они на выйдут за дверь; но и за дверью они продолжали молчать. Изумленный сыщик не выдержал:

— Ну? Вы ж ее узнали! Я видел, вы ее узнали!

Благочестивые старые дамы обменялись быстрым взглядом, и одинокая женщина спросила шепотом:

— Что скажете, миссис Колверт?

— А вы ее узнали, миссис Мур? — пробормотала та; ее всю трясло, и она криво улыбалась, словно параличная.

— Мне интересно знать, что скажете вы, миссис Колверт, — отвечала одинокая женщина, изо всех сил стискивая сухие кулачки.

— Послушайте, вы! — вмешался сыщик. — Сколько я с вами проканителился, а теперь вы что, на попятный? Подвести меня вздумали?

— Ого! Какие все нынче стали умники, не угонишься за ними! — сказала одинокая женщина.

— Ну, вы-то были очень милы, — сказала агенту миссис Колверт. — Так приятно было прокатиться в автомобиле. Я получила огромное удовольствие.

Агент уставился на них во все глаза — и у той, и у другой решительно поджаты губы. И обе смотрят на него жалостливо.

— Понятно! — зло рявкнул он. — Если б вы вошли первой (он глядел на миссис Мур), вы бы сказали «Не узнаю», и пускай воровку опознает другая. А войди первой вы (к миссис Колверт), свалили бы все на эту. Ну и парочка, черт подери! Паршивые душонки, пускай эта девка вас обеих обкрадывает до второго пришествия!

Он предоставил им возвращаться домой пешком. День был жаркий, и две старые дамы быстро устали. По дороге они не обменялись ни словом. Обе совсем обессилели, даже миновали две церкви и не зашли помолиться. Но вот наконец и церковь их прихода, у дверей они расстались — даже не взглянули друг на друга, только молча кивнули. Прошли в прохладный полумрак храма, каждая в свой угол, и вскоре две седые головы благочестиво склонились, и вот уже губы твердят слова молитвы, будто привычно перебираются четки. Одинокая женщина подняла глаза на Франциска Ассизского, а та подняла глаза на святого Петра. Каждая изредка покосится украдкой через проход на другую, когда та не смотрит, и вновь отвернется и со счастливым, исполненным преданности вздохом опять обращает взор к своему единственному верному другу.

ЗНАТНЫЙ ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЕЦ И ШКОЛЬНЫЙ УЧИТЕЛЬ ©Перевод М. Миронова