Избранное

В подробном забавном письме Мэл рассказал, с какой «тщательно рассчитанной торжественностью» принял у нее деньги. «Как сам папа римский», он дал ей наилучший совет. Объяснил, что для ренты сумма слишком мала, а для акций, которые вырастут в цене лишь со временем, ей слишком много лет, посему он советует ей купить акции с фиксированным восьмипроцентным дивидендом компании Санбим-Уолси. Он не захотел получить с нее обычный гонорар биржевого маклера и, еще того великодушнее, сказал, что, вместо того чтобы «ждать полгода своих скромных дивидендов (28 фунтов годовых), она, если желает, может приходить к нему в контору первого числа каждого месяца, и старший клерк будет выплачивать ей двенадцатую часть годовых». Она милостиво согласилась, «точно королева». Теперь я мог с удовольствием представлять, как первого числа каждого месяца она, ковыляя, появляется в конторе «Мэлдрем, Гай и Мэлдрем», улыбается, часто кивает головой в черной, украшенной блестками шляпке, а потом отбывает, сопровождаемая довольными улыбками всех служащих, зажав в кулачке, обтянутом перчаткой, шесть шиллингов восемь пенсов, завернутые в две фунтовые банкноты.

Я от души поблагодарил Мэла и забыл думать про тетушку до той минуты, пока ровно год спустя он не написал мне, что она велела ему продать акции. Оказалось, ее одолело внезапное желание приобрести голубое парчовое кресло, которое она увидела однажды утром в витрине «Кэша» на Патрик-стрит. Оказалось также, что в прошедшие месяцы «некая миссис Бестейбл и некая миссис Сили», ее закадычные подруги, такие же чудачки, как и она, живущие в том же доме у Лэвитской пристани, твердили ей, что надо быть «дура дурой», чтобы снести «все свои славные денежки» в распрекрасную контору мистера Мэлдрема на Саут-Мэл и оставить их там лежать без употребления.

Нетрудно было представить, как обрабатывали ее эти две искусительницы.

— Право слово, мисс Уилен, с такими-то деньжищами можно купить все кресла, сколько их есть в Корке! И только поглядите на свою убогую комнату, с потолка так и сыплется покраска, прямо как снег! И занавески убогие, ветер давно изорвал их в клочья! А что бы вам купить электрокамин, и тогда всю зиму будет тепло! И два больших теплых шерстяных одеяла? И розовое стеганое пуховое одеяло? Да и вообще, эти жалкие два фунта, которые вам дает Мэлдрем, на них, право слово, ни шиша не купишь! А случаем, помрете? Тогда они куда денутся? Заберите-ка вы, милая, свои денежки и потратьте их!

Мэл противопоставил их речам свои доводы и свои уговоры. Я тоже ее уговаривал. Попросил тамошнего приходского священника ее уговорить. Предложил даже купить ей в подарок то парчовое кресло. Никакого толку. Мэл продал тетушкины акции, вручил ей чек на триста пятьдесят фунтов, пожелал ей всего хорошего, и мы оба умыли руки.

В следующий раз я получил длинное и несколько раздраженное письмо от Мэла, написанное первого числа следующего месяца — мая. Начиналось оно так: «Твоя милейшая тетушка Анна нынче утром опять объявилась у меня в конторе, сияя улыбкой, со своими обычными кивками и поклонами, и преспокойно спросила у моего старшего клерка, Муни, свои, как она выражается, дивидендики…»

В смятении Мэл сам вышел к ней.

— Но вы же продали свои акции, мисс Уилен! Вы разве не помните?

Тетушка Мария хитро улыбнулась.

— Ну да! — согласилась она. — Но свои дивидендики я не продавала!

Мэл засмеялся.

— Но ваши дивиденды поступали с вашего капитала, который вы вложили в акции. Раз клиент продает свои акции, он изымает капитал, и уже не может быть никаких дивидендов. Вам это, конечно же, понятно?

Улыбка мигом слиняла на лице тетушки Анны. Подбородок ее задрожал, смутный страх отразился во взгляде.

— Мистер Мэлдрем, вы сами знаете, не продавала я свои дивидендики. Мне нужны мои дивидендики. Вы всегда мне их давали. Они мои. Почему ж теперь вы их не даете, вы ж давали всегда первого числа каждого месяца? Почему теперь оставляете их у себя?

— Мисс Уилен, когда клиент продает свои акции, у него их уже нет. А раз у него нет акций, значит, нет и дивидендов. Вы велели мне продать акции. Я так и сделал. Я вернул вам деньги, кругленькую сумму. Если теперь вы желаете опять вручить мне эту кругленькую сумму, я с радостью куплю вам акции и вы опять станете получать дивиденды. В противном случае у нас ничего для вас нет.

Из глаз тетушки Анны хлынули слезы, она заплакала в голос, а вся контора уставилась на них обоих.