Избранное

Кто ждёт с такой неистовой надеждой,
как сына ждут родители, хотя
давно ль они сознание теряли
над горсткой свежевспененной земли?
Но это было, видимо, во сне.
Жестокий сон. Приснится же такое!..

Вот-вот его послышатся шаги.

Чу! Вроде дверью стукнули внизу.
Шаги…
Но больно тихие.
Он громче.
Стремительней!
Летит, как паровоз.
А вот уж точно он! Его походка…
Нет, не дошли.
Чужие…

Замерев,

дыханье затаив, полуживые,
все обмирая, ждут и ждут.
Всё ждут…

Эхо

Они не видели войны
и смутно знали по рассказам.
И плохо слушались они
надоедающих наказов
«Не лезь!».
«Не трогай!»,
«Не кидай!».
Хотя, случалось, были биты…

За старой мельницей вода

ржавела в я ямах ядовито.
В грязи застрявшая свеча
на дне мерцала желтовато.
И мальчик, радостно крича,
её достал: «Моя граната!».
Босая гвардия мальцов
у ямы тинистой толпилась…
И любопытных глаз кольцо
до самой улицы катилось..
(Плыл полдень
сытно
над землёй.
Страда.
Поспела озимь.
Вдруг он свечу – над головой.
«Ложись!» – и тут же оземь.

И лопнул воздух. Горестно и красно.

И взвился крик. И медленно угас.
И мир стал таять. И сходила ясность
с его, навеки удивлённых глаз.
И девочка недвижная сидела,
глядела и не плакала – а так
сидела и глядела, и глядела.
И лепестки ронял махровый мак,
на платьице разорванном проросший –
сквозь двадцать лет
преданий о войне.

И болью перехлёстнутая площадь

в предкриковой
застыла
тишине…

Земля полигона

Над нею бушуют смерчи.
Над нею толпятся смерти.
Неистовый огненный шквал
все краски и звуки попрал.
Не сыщешь живого места.
Наполнится громом окрестность.
И – вспышка.
И вскинется рвано
над старою – новая рана…

Растаяло

эхо
ада.
И болью в ушах – тишина…
И вдруг,
как нежданная радость,
пробужденье от дикого сна,
как утоленье жажды –
кузнечиков скрипки.
И даже.
серебряногорлый солист
над ржавым простором повис.
И труженица пчела
за край роковой проплыла.
И серая юркая мышь
поверила в чуткую тишь.
И заяц рванул и исчез,
где тих искалеченный лес.
и снова ведут муравьи
в ту землю дороги свои…

Порхают, ползут и летят.

Не помнят ни зла, ни обиды
влюблённых,
певцов,
работяг
бессчётные классы и виды…
Тревогой осталось во мне:
камней опалённых усталость,
но шествует жизнь по земле,
где рыжая смерть
потешалась…

Без вести