Избранное

Петроградский психоневрологический институт был в предвоенные и военные годы средоточием революционной студенческой молодежи. Никакой склонности к медицине у Кольцова не было, и он сразу окунулся в бурную студенческую среду, где кипели страстные дискуссии между большевиками и меньшевиками, между марксистами и народниками, между реалистами в литературе и искусстве и декадентами всех раскрасок. В Питере, в обстановке предгрозовых годов первой империалистической войны началась самостоятельная жизнь Кольцова. Он должен был учиться и добывать средства к жизни. Он узнал лишения и горький опыт пролетария умственного труда. И хотя политические его взгляды еще не сформировались тогда окончательно, но ему было не по пути с робкими обывателями и пустыми фразерами. Глубокая, жгучая ненависть к самодержавию, ко всему дворянско-буржуазному строю, к либеральной гнили толкали его влево, к рабочему классу, к подлинно революционной среде.

Грянул 1917 год. И сразу же Кольцов нашел свое место и в жизни и в литературе. Мы видим молодого, еще никому не известного студента в самой гуще Таврического и Смольного. Вместе с рабочими и матросами он мчится на грузовике, ощетинившемся оружием, арестовывать царского министра. И в то время, когда он исполняет свой революционный долг комиссара, глаза его жадно и пытливо проникают вглубь потрясенных душ старого мира: это мысленные заготовки для будущего очерка и фельетона. Долг практика-революционера соединяется с призванием писателя и публициста.

Началась гражданская война, и мы видим теперь Кольцова на фронтах Красной Армии. Там он находит применение и своему литературному призванию и своим организаторским наклонностям. Кольцов — работник армейской печати, издатель и редактор, типограф и журналист.

С 1920 года в «Правде» появляются первые его зарисовки, очерки и фельетоны, яркая и разнообразная череда которых длится до 1938 года включительно.

Но кипучая энергия Кольцова не вмещалась в рамки литературной деятельности. Жизнь звала к себе. Культурная революция требовала не только статей, но и прямого дела. Кольцов организовал большое Журнально-газетное издательство с разносторонней и обширной программой. По его инициативе возникли и выходили под его редакцией «Огонек» и сатирический журнал «Чудак». Редактировал он также на протяжении нескольких лет «Крокодил». Кольцов обладал выдающимся талантом организатора, умением собирать и объединять работников вокруг любимого дела, вдохновлять и направлять их. Стоя во главе многих начинаний, он не смог бы сказать о себе: у меня нет времени писать. Напротив, Кольцов работал, чтобы писать, и писал, чтобы работать практически, рассматривая практическую свою работу как работу писателя.

Кольцов увлекся авиационным делом, первый среди журналистов делает «нестеровскую петлю», раньше именовавшуюся «мертвой», и рассказывает об этом в увлекательном очерке. Он организует агитационную эскадрилью имени М. Горького. Он выступает инициатором озеленения городов, собирает архитекторов, садоводов, инженеров и обо всем этом пишет статьи и очерки. Он ведет широкую кампанию за культурный быт.

В борьбе за развитие социалистической культуры завязывается сотрудничество и его дружба с А. М. Горьким. Великий писатель узнает в Кольцове некоторые свои собственные черты: неразрывную связь писательского слова с практическим культурным делом. Горькому нравится неуемный пыл Кольцова, о чем говорит их живая и веселая переписка, он высоко оценивает организаторские способности журналиста, остроту его фельетонов.

Дружба с Горьким составляет значительную полосу в последние годы жизни Кольцова. В эти годы Кольцов много выступает как видный советский общественный деятель. Его речи на Международном конгрессе защитников культуры, на съезде советских писателей содержательны и глубоки. Его имя становится известным далеко за пределами нашей Родины. Он ведет большую работу как депутат Верховного Совета РСФСР.

Талант Кольцова был в расцвете, когда героическая борьба испанского народа заставляет человечество повернуть голову в сторону Пиренейского полуострова, когда объединившаяся реакция, обезумев от страха и от злобы, старается потушить этот революционный очаг. Героизм испанского народа зажигает революционным энтузиазмом передовых людей всего мира. Может ли Кольцов остаться в стороне?

«Правда» посылает его в Испанию. Для Кольцова писать — значит участвовать. Он дает высокохудожественные зарисовки боев и замечательные литературные портреты участников — портреты, которые нельзя дать, не будучи самому в гуще битвы, не будучи самому активным бойцом-антифашистом. Так создается под пером Кольцова замечательная эпопея героической борьбы — «Испанский дневник», выдающееся произведение художественной литературы. В обширной литературе о гражданской войне в Испании «Испанскому дневнику» принадлежит первое место.