Избранное

Японец, по-видимому, что-то все-таки говорит — стенографистки рядом с ним шевелят карандашами. Что же это за нечеловеческие слова, которые требуют такого тихого произношения. Проходит время, пока задыхающийся от волнения зал, прильнув со всех сторон к японцу, улавливает тоненькое, как в карманных часах, тиканье французских слов.

Японский делегат произносит цепь фраз, абсолютно ничего не обозначающих. Это — кристально-прозрачная, совершенно пустая, круглая струйка воды.

— Японское правительство уже имело честь неоднократно уведомить совет Лиги Наций о разного рода событиях последнего времени…

— Японское правительство будет радо и впредь регулярно информировать совет Лиги елико возможно быстро и точно…

— Совет уже располагает рядом материалов об имевших место событиях, каковые материалы предполагают наличие других добавочных материалов, имеющих быть доставленными в дополнение к первым…

Господин Сато действует, как фокусник. Собрание загипнотизировано, оно не смеет шелохнуться, пока человек с усиками и большими белыми манжетами не перестанет цедить бисерную нитку совершенно бессмысленных стеклянных слов.

Но гипнотизер сделал ошибку.

— Японское правительство заверяет, что не имеет никаких намерений производить хоть какие-нибудь враждебные действия в Шанхае.

Общий громкий смех. Напряжение лопнуло. Обстрелянные газетчики восхищенно разводят руками. Кое-кто пробует даже иронически похлопать. Два громовых удара председательским молотком. Розовые щеки Поля Бонкура становятся багровыми.

Бесшумный оратор видит, что сам сорвал стиль. Он меняет тон на ходу. Тиканье становится злее и явственнее. Под усиками появляются чистенькие, белые зубы.

— Я полагаю, что вообще разбирать данный конфликт в Женеве было бы трудно и неавторитетно из-за дальности расстояния.

— Я полагаю, что положение будет и без того урегулировано на месте.

— Нравится ли это широкой публике или нет, я должен заявить, что действия японских войск вызваны исключительно провокацией их противника.

Совет уже и без намеков японского делегата смущен и встревожен поведением широкой публики. Председатель предоставляет слово достопочтенному сэру Джону Саймону, представителю Великобритании.

Британский министр иностранных дел славится безукоризненным литературным оформлением своих речей. Только покойный Бальфур ставился в Лондоне выше по красоте ораторского слога, чем Джон Саймон. Сколько опытных и мудрых судей заслушивалось блестящими сравнениями нынешнего министра в дни его адвокатской практики!

Министр сообщает совету, что великобританское правительство располагает весьма ценными сведениями, любезно сообщенными японским императорским правительством. По этим сведениям, положение в Китае улучшается с каждым днем. Вновь прибывший адмирал Намура снабжен инструкциями самого отрадного характера. Великие державы широко используют свое умиротворяющее влияние на Дальнем Востоке, и он, министр, верит и надеется, что это влияние даст быстрые результаты.

— Чтобы уточнить мои мысли, скажу также, что и я и, по-видимому, мои коллеги с величайшим удовлетворением заслушали здесь заверения представителя Японии в том, что таковая не намерена производить враждебные действия на китайской территории. Я полагаю, что и общественное мнение в ряде стран будет счастливо узнать об этом факте.

Лица у газетчиков сразу меняются. Иронические взгляды и смешливые мины исчезают в небытие.

Сейчас сам председатель берет слово. Поль Бонкур — тоже не из последних ораторов.

— Мы заслушали сообщение китайского делегата с интересом. Нет, не с интересом — это слово было бы прямо неуместно по такому печальному поводу. Не с интересом, а с подлинной тревогой слушали мы господина доктора Иень. Я могу заверить вас всех, господа, что совет не остановится перед активными и безотлагательными действиями.

Иень хочет говорить еще раз. Он заверяет совет, что материалы и документы представлены в Лигу в полном соответствии с параграфом вторым статьи пятнадцатой устава Лиги. Он готов согласиться, что ряда оправдательных документов еще не хватает. Но он доставит их в ближайшее же время. К тому же китайский делегат хочет добавить одну вещь, о которой он забыл упомянуть в своем первом сообщении. Он упустил указать, что, кроме налета на Шанхай, японцы захватили также Маньчжурию. В частности, они заняли важный город Харбин. Доктор Иень просит совет Лиги иметь это в виду.

Сейчас берет второй раз слово и японец. Теперь у него уже открылся голос. Сато взорван тем, что Лига выслушивает китайца и дает ему распространяться о вещах, его не касающихся.

Но его злит не китаец, а эти четырнадцать за столом, которые не помогают Японии навести в Китае настоящий хороший порядок.