Избранное

Он уперся в плот коленом и стал отдирать широкую длинную доску. А Инка продолжала смотреть в воду. Доска не поддавалась. Тогда Олег покрепче натужился спиной и потянул изо всех сил. Доска крякнула и подалась. Олег дернул еще, полетел на спину и сорвался в воду. Инка вскрикнула. Она схватила доску и начала торопливо грести. Олега меж тем несло под обрыв. Вода там жилисто вздувалась и уходила в глубину.

Сначала Олегу было легко, его выталкивало и только кружило. Несло под берег, под низко свесившиеся подмытые и просушенные ветром корни ивняка. Корни раскачивались над водой, как тряпки. А стрижонок из норы смотрел на Олега.

Инка гребла часто, усиленно, относило же ее на середину.

Под самым берегом Олега словно кто-то схватил за ноги. Плечи глубоко ушли в воду, и Олег хлебнул в первый раз. Очнулся и увидел, что от обрыва его отнесло. Держаться на воде стало легче. Вдалеке стояла на плоту Инка и зло колотила по бревнам доской.

Когда Олега вновь подтащило к берегу, он попытался нащупать дно. Дна не было. Прямо над ним низко раскачивался длинный сухой корень.

Олег протянул руку, но опять хлебнул. В голове все поплыло и превратилось в редкие душные сумерки. Олег с силой ударил ногами, вытянул руки и всем телом бросился вверх.

Олег пришел в себя и увидел, что висит на том самом корне. Пальцы его побелели. Корень раскачивался, и мелко тек на голову золотой песочек. Олег хотел перехватиться, но пальцы не разжимались. Тогда он подтянулся и укусил пальцы правой руки. Пальцы расцепились, и Олег перехватился. Стрижонок повертел головой и спрятался в нору.

Олег подтянулся еще и ухватился за корень ногами. Он полез вверх. Уже возле самого края обрыва, когда в лицо подуло сенокосным ветром и жаром нагретой земли, Олег почувствовал, что дальше лезть не может.

Он оглянулся на Иртыш. Плот уносило к середине теченья, а Инка стояла с доской в руках. Он глянул вверх. Из-за обрыва все так же шли на реку облака. Под облаками, не шевеля крыльями, держался коршун. И здесь же, под облаками, только пониже, гибко свешивалась вдоль обрыва и висела вниз головой небольшая зеленая змея. Змея посмотрела на Олега, качнулась мягким телом и уползла в нору.

Олег испуганным рывком подтянулся, вцепился в край обрыва — в песок и в траву — и, вырывая траву с корнем, ломая ногти, влез на обрыв. Он далеко отбежал от берега и тогда только сел.

Инка все стояла на плоту посреди реки. Плот покачивался и плыл по теченью. Инка смотрела в сторону Олега. Тогда он встал и громко крикнул. Инка швырнула доску в Иртыш и начала снимать платье. Инка намотала платье на голову и, скорчившись, ногами вперед, прыгнула в воду.

Наступал вечер. Инка и Олег шли берегом и ели из пригоршней землянику. Платье на Инке уже обсохло, а сама она смеялась. Стороной, в тайге, послышалась машина. Вечерние дали широких лесов гулко несли говор мотора вдоль Иртыша, и только иногда машина вдруг смолкала, — видимо, уходила в низину.

— Дорога там, наверное, — сказал Олег.

— Ага, — сказала Инка.

— Откуда ты знаешь?

— Я знаю. Той дорогой мы и пришли.

— Далеко до нее?

— Нет. Пошли через тайгу, тут и часа не пройдем.

Они ушли от берега. Ушли под смолистые низкие чащи соснового леса.

— Скажи, что хотела наворожить, — попросил Олег.

— Не скажу. Потом скажу. — Инка забежала вперед, встала возле сосны, обхватила ее руками. — Ты бы утонул, и я бы утонула.

— А я не утонул.

— И я не утонула. А говорить тебе не буду, что наворожила.

— Я сам узнаю, — сказал Олег.

— Потом узнаешь, а сейчас нет. Иначе жить тебе неинтересно будет.

— Жить всегда интересно.

— Нет, — сказала Инка.

Машин больше не слышалось, а в лесу темнело. Высоко прошли по соснам несколько красных птиц. Птицы были с длинными черными хвостами. Птицы увидели людей, расселись по веткам и стали разговаривать.

— Вжжик, — сказала большая старая птица, посмотрела на соседку и кивнула серебряной головой в сторону Инки.

— Дура, — сказала Инка той птице.

Соседка недовольно покачала головой и сказала первой птице:

— Вжжик!

— Вжжик, — сказала третья птица и спрыгнула на ветку ниже, села как раз над Олегом.

— Вжжик, вжжик, вжжик, — сказала первая.

Третья вспорхнула и уселась на прежнее место.

— Боятся, — сказала Инка.

— Чего им бояться… — сказал Олег.

Птицы смолкли и задумались. Далеко сквозь чащу вдруг упал яркий луч солнца. Он упал на голову старой птице, и вся голова ее вспыхнула, будто птица надела красную шапку. Она повертела головой и сказала:

— Вжжик!

Стая поднялась и улетела.

— Спать отправились, — сказал Олег.

— Я тоже спать хочу, — сказала Инка.

— Подожди, может, на дорогу выйдем.

— А чего дорога? На ночь глядя кто по таким дорогам ездит…

— Страшно?

— Не страшно, а скучно. Ну, пойдем.

Вскоре вышли на лесную поляну. Поляна была выкошена, а сено собрано в низкий стог. Сумерки сгустились, и все вокруг помглело, будто покрылось пеплом. На дальнем краю поляны узким тонким слоем густился туман. И не скошенный кем-то цветок стоял там среди тумана, длинный и большой. Он стоял над туманом и в сумерках казался вороным.

— Давай здесь спать, — сказала Инка.