Избранное

Сейчас она видела всю эту даль лесов, которые шли на юг до Тувы и на восток до Байкала, на которых лежала черная тайга, и в тайге жили звери и пели птицы. Майка посмотрела налево на огромную соседнюю вершину и сказала ей: «Ты Буйба. Ты гора. А я Майка. Хочешь, я скажу, что на тебе растет? На тебе мох и черника. На тебе следы оленей и козлов и камни. И я никогда не видела оленьих следов, а теперь я сама хожу по ним. Видишь, как по ним хорошо топтаться и какие они мягкие, эти следы…» Майка посмотрела под ноги и еще раз прошлась и пробежалась по оленьим следам.

Вдруг как бы легкий звон пронесся у нее над головой. Она взглянула вверх и увидела, что совсем низко над ней летели красные лучи солнца. Она подняла руку и погрузила ладонь в эти лучи. В ладони тоже послышалось легкое ликующее звучание, и она стала красной. «Пусть поет ладонь», — подумала Майка. Солнце поднималось быстро, и скоро рука стала красной до локтя. Потом порозовели и заискрились Майкины скулы, плечи, платье, и вот она вся уже зазвенела на утреннем свете солнца. И, стоя так, она говорила себе: «Пусть я вся пою». Но песни в ней еще не было. Было все то же состояние предчувствия пения, но уже доведенное до восторга.

И вот тогда она вся вдруг почувствовала, что на нее смотрят. Она оглянулась и увидела на вершине Буйбы человека, который смотрел в ее сторону. И хотя самого этого человека трудно было разглядеть в такой дали и в красном свете начала дня, Майка поняла, что это проезжий. Она шагнула в сторону, ища укромности от этого непосильного в его неожиданности взгляда. Но вершина была открытой, и спрятаться было некуда. Тогда, облегченно рассмеявшись и радостно бросившись всем телом на встречный утренний ветер, Майка счастливо пустилась бежать с горы вниз мимо Буйбы, к перевалу.

На тракт к перевалу Майка вышла, когда солнце уже светило в полную силу. Машины шли одна за одной, и слышно было, что они очень спешат и в Туву, и из Тувы, и Майка боялась не успеть к Митькиной машине. Тетя Тася и Полина сидели за обочиной, пили молоко из нутра зеленой бутылки и поджидали Майку.

— С какой машиной приехали? — спросила Майка, присаживаясь рядом.

— С какой бы ни приехали, да не с Митькиной, — ответила тетя Тася, ухмыляясь. — Он-то чичас подкатит, держись, девка.

Скоро Митька вывернул с перевала в долину, лихо срезая петли, и Майка, сама не зная для чего, поднялась и поправила прическу. Сердце ее билось ровно, усиленно, до гула в ушах. «А вдруг Митька не остановит», — подумала она со страхом. Но, поравнявшись с женщинами, Митька круто остановил бензовоз. Майка подошла к машине. Дверца кабины отворилась, вылез дорожный мастер Андрей Панфилыч. Он поздоровался с Майкой и спрыгнул на дорогу.

Только тогда Майка увидела за стеклом внимательно глядевшее на нее и напряженное в ожидании лицо проезжего. Митька курил и смотрел в небо с миной человека, держащего над рекой за узду коня и ждущего, когда тот напьется. Майка шагнула к проезжему, чтобы попрощаться, но вместо этого протянула руку и сказала:

— Здравствуйте.

Проезжий пожал ей руку и сказал:

— У вас в глазах поют птицы. Впрочем, ведь вы никуда не уезжаете… Да и я уезжаю всего до Куярта. Мы на одном тракте…

Митька тронул машину. Майка зажмурилась, но быстро открыла глаза и стала смотреть вслед.

К ней подошла Полина, взяла за плечи, заглянула в лицо и удивленно спросила:

— Господи, откуда у тебя сегодня такие глаза? Милая, — она обняла Майку.

— Какие у меня глаза? — сказала Майка. — У меня всегда такие глаза. Я и сама не знаю, какие у меня глаза, — сказала Майка.

ТАЙГА

Тайга дрожит: по всем горам шумит ветер.

Река поблескивает густой вязью волн. Поблескивают на солнце и мелкие камешки под этой густой вязью.

Бережными камешками играет мальчик лет десяти. Он сидит на коряге ко мне спиной, и я вижу только его голубую рубашку да рыжий хохолок нестриженого затылка.

— Ты чего тут делаешь? — спрашиваю я, подойдя ближе.

— Смотрю.

— Куда смотришь?

— В тайгу.

— Так ведь тайга в горах, а ты в речку уткнулся.

— А речка-то из тайги бежит.

— И это правда, — соглашаюсь я и присаживаюсь на корягу.

— А ты чего делаешь? — спрашивает мальчик.

— Я машину жду.

— Дождешься. Машин на тракте хватит.

Мы с минуту оба глядим в горы.

— Пойдем в тайгу, — просит мальчик.

— А чего там, в тайге?

— У меня там дед. Я за дедом сходить хочу, а меня никто не берет.

— Придет дед, дождешься.

— Не придет. Не придет дед. Его уже три года нету.

— Три года?

— Три года. Взял ружье, говорит, завтра к вечеру вернусь. И все нет.

— А его искали?

— Искали, да не нашли. Вот братан теперь пошел на охоту. Может, он найдет.

На тракте взвывает с приближением машина. Я вскакиваю, выбегаю на дорогу и «голосую». Шофер бензовоза круто тормозит и открывает мне кабину. Я машу мальчику на прощание кепкой и кричу:

— Ничего, дождешься брата, тот тебе что-то да расскажет.

Машина круто взмывает по тракту в горы. Мальчик долго следит за ней, пока мы не скрываемся за поворотом.

— А ты что, знаешь этого пацаненка? — спрашивает шофер.

— Нет. Вот пока машину ловил. А что?