Избранное

В ответ Каро только чуть прищурил глаза. И, должно быть вспомнив недавнюю стычку в саду, сдержанно блеснул стеклами очков.

Сурен заносчиво и храбро, надеясь на поддержку, бросил в лицо Каро еще какие-то слова, но тот снова только прищурил глаза.

— Уж очень ты расшумелся, клоп! Что ты мне дал и чего не можешь получить обратно? — спокойно сказал Каро и, отстранив от себя Сурена, вышел на середину. Потом достал из кармана бека и, опустившись на одно колено, как это делают заправские игроки, бросил нам в лицо:

— Мэнэ бир ганим!

Так говорят, вызывая соперника.

За виноделовым сыном и раньше наблюдались странности, но подобное?.. На крыше воцарилась такая тишина, будто на ней никого нет. Все в замешательстве смотрели друг на друга.

— Хорошо, я сыграю, — сказал Мудрый, выдвинувшись вперед.

Оба игрока — один в гимназической фуражке, в белой рубашке на частых пуговицах, другой в рваных трехах, в выцветшей рубашке, на которой латка на латке, — с минуту, как перед, кулачным боем, рассматривали друг друга.

На линии выстроили бабки. Возбужденный, с раскрасневшимся лицом, Сурен, пробившись к Мудрому, великодушно предложил ему своего бека. Мудрый отказался. У него был свой бек, который он, достав из-за пазухи, темной, немытой рукой гладил.

Бросили жребий, кому начинать первым. Вытянул Каро. Небрежно играя в ладони тяжелым беком, он подошел к меловой отметке. Но по тому, как он стал у края ее, как окинул взглядом линию с бабками, все было уже ясно: игрок попался умелый. Прицеливаясь, Каро опускался то на одно, то на другое колено. Он наконец метнул бека. Как железное ядро, попав в цель, он выбил сразу двух бабок.

Каро прижимает бека к толстым губам:

— Ну, милый, выручай.

Поцеловав биток, он снова отправляет бека. Метким ударом выбивает еще две бабки. Опять удар. Снова выбиты бабки.

— Милый, еще разок, — приговаривает Каро по-русски.

— Переиграть, он заговаривает, у него дурной глаз. Не видать мне матери-отца, — заступился за Мудрого все тот же вездесущий Сурен и, для большей убедительности, дважды перекрестился.

К нему присоединились притихшие зеваки. Они были явно на стороне Мудрого.

— Хорошо, — согласился Каро, — пусть начинает Мудрый.

На его губастом, близоруком лице снова вспыхнула озорная, обезоруживающая улыбка.

Переиграли. Мудрый был хорошим игроком. Одну за другой он выбил почти все бабки в линии, но под конец промазал. Каро сейчас же воспользовался ошибкой, перехватил инициативу. Через минуту-две все бабки в линии перешли в его карман.

— Не считается, не считается, он под руку говорит. Не видать мне матери-отца. — Сурен снова перекрестился. Но на этот раз клятве не поверили, не поддержали его.

Видавшие виды зеваки молчали. Победа была полная.

— Кто следующий? — взывал Каро.

К меловой отметке подошел Айказ. Из-под рыжей копны волос, падавшей на загорелый лоб, он с ног до головы оглядел гимназиста.

— Давай!

Игру продолжает победитель. Но Каро великодушно предложил противнику начать первым. Айказ отказался. Отказался он и от «счастливого» бека Сурена, который, по уверениям его хозяина, принес бы успех.

Завязалась напряженная борьба. Силы были почти равные. Бабки переходили из кармана в карман. Но игра кончилась все-таки победой Каро.

Наступила тишина, в которой было слышно, как тяжело дышал проигравшийся до последнего ореха Айказ. Даже мошкара умолкла, ошарашенная такой неожиданностью.

После Айказа на линию вышел Аво, возле которого увивался Сурен, уговаривая попробовать его бека. Ему-таки удалось подсунуть своего бека другу, но это не спасло Аво от поражения. Его постигла участь предыдущих.

Каро шутя обыграл еще двух мальчиков из соседнего тага. У него теперь набралось столько бабок, что хватило бы на пять карманов.

— Следующий? — взывал Каро, не скрывая законной гордости.

Но следующего не было. Никто более не решался сражаться с ним. Небрежно собрав остатки выигрыша и спрятав их за пазуху, Каро встал, стряхнул с колен приставшую землю и, отыскав глазами стушевавшегося Сурена, направился к нему. Нажав пальцем, как кнопку, его облупившийся нос, он сказал по-русски:

— Видал-миндал?

Только после этого, под восхищенные и завистливые взгляды всех, он покинул крышу.

Прошло две недели с тех пор, как мы расстались в лесу с Шаэном, а он все не являлся. Ничего удивительного в этом не было. Шаэн объезжал и другие деревни, иногда целыми неделями не показывался у нас, но эти две недели показались нам целой вечностью. Встреча в лесу, разговор с Сашей — все это заставило нас смотреть на Шаэна другими глазами. По-ли-ти-чес-кий! Может быть, он и есть тот избавитель, которого так ждали на селе?

Кто-то даже вслух высказал эту мысль, но Аво оборвал его:

— Какой он спаситель?.. Он такой же нищий, как все.

Шаэн появился неожиданно. Он пришел, как всегда, в сумерки, гоняя впереди себя осла, навьюченного углем.

Дед встретил его у ворот, как самого дорогого гостя, Весть о появлении Шаэна тотчас же облетела деревню.

Через минуту около нашего дома толпились все ребята нашего тага. На радостях дед подбросил большую охапку сена ослу и, похлопав его по крупу, ласково сказал: