Избранное

— О, черт, проклятье! Тут кто-то чужой! — выругался один из «медведей» по-русински.

Около меня стояли четыре русина. Один из них зажег спичку и осветил мое лицо.

— Племянник еврейского доктора, — сказал он. Я узнал по голосу отца Миколы.

— Какой черт занес тебя сюда?

— Я заблудился.

— Шут бы тебя побрал!

Теперь только я заметил, что русины что-то тащили. Это «что-то» имело ветвистые рога. Убитый олень.

«Браконьеры!» — решил я.

Русины шепотом совещались. Совещание затянулось. А так как мне было очень холодно, то я спрятался под шубой Петрушевича.

— Ты умеешь молчать? — спросил меня Петрушевич.

— Умею.

— Обещаешь, что будешь молчать? Если ты разболтаешь, вся деревня будет смеяться над нами, что мы, взрослые бородатые мужчины, тоже заблудились…

— Не бойтесь, я не разболтаю. Пусть убьют меня, я все равно не скажу, что видел вас, и об олене тоже ничего не скажу.

— Добром это не кончится, — сказал один русин.

— Все будет в порядке! — ответил решительно Петрушевич. — Если паренек что-нибудь сболтнет, я убью Марусю.

Петрушевич взял меня на руки. Под его шубой было тепло и сильно пахло потом. Я заснул. Когда проснулся, мы были уже у самой деревни.

— Дойдешь отсюда сам до дому?

— Дойду.

— И будешь молчать?

— Буду.

— Не забудь: если разболтаешь — я убью няню Марусю.

Стемнело. Окна нашего дома были освещены. Я постучал в одно из них.

— Доктор ушел к больному! — крикнула тетя Эльза.

— Это я, тетя Эльза, я — Геза.

— Боже ты мой! Геза нашелся!

Моя меня с ног до головы борным спиртом, она плакала. Прислуга принесла теплое молоко и яичницу.

— Где ты был? — спросила тетя Эльза, когда я немного пришел в себя. — С самого полудня ищут тебя два дровосека, весь лес обыскали.

— Я заблудился. Очень устал. Вы не знаете, тетя Эльза, кто победил?

— Спи сейчас же! — приказала тетя Эльза.

Было около полудня, когда я проснулся. Рядом с моей кроватью сидел Карой с забинтованной головой. За его спиной стоял Дёрдь — с перевязанной рукой.

— Мы победили? — был мой первый вопрос.

Карой посмотрел на Дёрдя, Дёрдь на Кароя.

— Более или менее, — ответил наконец Карой.

— Раненных много?

Отец с обеда до самого вечера ходил из дома в дом.

Только после долгих расспросов мне удалось узнать от Кароя все подробности битвы.

— Сначала нам не везло, — сказал он. — Русины стреляли в нас, стоя за толстыми деревьями, и мы никак не могли подойти к ним близко. Послали к ним парламентера и предложили сдаться. Но они высмеяли наших парламентеров. «В атаку!» — приказал военачальник венгров Бодор. Мы пошли в атаку и, несмотря на сильный огонь, добрались до дуба, за которым спрятался авангард русин — Легоцкий и Шушляк. Френкель стукнул Шушляка по голове, и Шушляк в ответ на это ударил его ногой в живот. Что было потом? Говорю же я тебе, что папа до самого вечера промывал раны. Но серьезно ранен только Френкель. Одним словом: выбито несколько зубов и расшиблено несколько голов, больше ничего.

— Но в конце концов мы все-таки победили?

— Да, победили. Наши, за исключением Эжайаша Френкели, все уже опять на ногах, русины же не смеют выйти на улицу. Они боятся, что начальник уезда арестует их.

Начальник Сойвинского уезда действительно вмешался в войну детей. Два жандарма ходили из дома в дом и отбирали деревянные мечи.

К обеду вернулся домой дядя Филипп. Осмотрев меня с головы до ног, он нашел у меня небольшой жар и велел оставаться в постели. После обеда, когда Карой и Дёрдь хвастались на улице своими перевязками, дядя Филипп присел около моей кровати.

— Теперь расскажи мне по порядку, как ты заблудился и как попал домой.

Я объяснил ему, какая задача стояла перед «морским десантом» и как я попал на ту сторону горы с двумя вершинами. Пока я говорил, в комнату вошла тетя Эльза.

— Ну, а как же ты добрался домой?

— Я услышал тяжелые шаги, испугался, думал — медведь и начал кричать. Но это был не медведь, а четыре человека.

«Ух! Проговорился!»

— Что это были за люди?

Я молчал.

— Что это были за люди? — повторил свой вопрос дядя Филипп.

— Четверо леших.

— Что-о-о?

— Я говорю: четверо леших. Одежда у них была зеленая, как мох, туфли и шапки красные, а бороды белые и длинные-длинные, до колен. У троих были серебряные мечи, а у четвертого, у которого на голове была корона, висела шпага из чистого золота.

— Что ты врешь, Геза? — перебила меня тетя Эльза.

Но дядя Филипп движением руки заставил ее замолчать.

— Я никогда не вру! — сказал я сердито.

— Это мы хорошо знаем, — успокоил меня дядя Филипп. — Тетя Эльза шутит. Ну, что было дальше? Что делали эти лешие?