Избранное

Время шло. Я уже не только уверовал, что шефа нет в живых, что он скоропостижно скончался или погиб от несчастного случая, но даже начал раздумывать, следует ли мне пойти на похороны, когда он торопливо поднялся по лестнице, размахивая связкой ключей.

— Извини, — сказал он. — Давно ждешь?

— Нет, — с неподдельной радостью ответил я, — всего часа полтора.

— Завтрак в отеле «Борг» затянулся, — сообщил он, отпирая дверь в редакцию, вошел и бросил шляпу и перчатки на стул. — Сегодня здесь не поработаешь, чересчур суматошно, я договорился, ко мне сюда кое-какие личности будут приходить.

— Тогда я пойду домой? — спросил я.

— Захвати работу с собой, суббота — день счастливый. — Он взял со стола журнал. (Мне показалось, что это датский «Семейный журнал».) Переведи-ка за выходные вот этот рассказ, «Kærlighed og Smugleri»[34]. Автор — молодой исландец, но пишет по-датски и поэтому приобретает все большую известность. Я виделся с ним летом в Копене[35] и обещал, если стану редактором, напечатать его.

— «Kærlighed og Smugleri», — сказал я, беря журнал. — Странное название. Переведем как «Любовь и контрабанда»?

— Разумеется, — с легким нетерпением ответил он. — А в понедельник нам предстоит здорово потрудиться. Придешь к девяти.

— Не проще ли дать мне ключи от редакции и от парадной?

— После получишь. Я не успел заказать дополнительный комплект.

Поев в столовой у Рагнхейдюр, я помчался домой, прочитал рассказ и принялся переводить это творение на родной язык автора. Насколько я помню, содержание было приблизительно таким.

В тихом уголке Исландии жил молодой крестьянский парень по имени Каури Скарпхьединссон[36]. Среди сверстников он выделялся духовным и физическим совершенством и был не только искуснейшим столяром и кузнецом, а также прославленным косарем, но вдобавок обладал голосом красивее, чем у соловья, и неизменно побеждал всех своих товарищей в глиме[37] и прочих состязаниях. Для него было пустячным делом нырнуть под огромный водопад, переправиться на лошади через ревущую реку или вскарабкаться по отвесной скале. Когда извергались вулканы и раскаленные каменные глыбы со свистом падали на двор, а дома дико сотрясались, он не ведал страха и, случалось, с непокрытой головой бежал под градом камней, сквозь черную завесу пепла к соседу, чтобы подбодрить его.

Однажды, солнечным воскресным днем, Каури Скарпхьединссон брел по краю глубокого и широкого ущелья, на дне которого бурлил бешеный поток, и вдруг увидел, что по другому берегу навстречу ему во весь опор скачет на красавце коне девушка в национальном костюме. Он узнал ее: это была сама королева красоты здешней округи — Эдда Кароулина, девятнадцатилетняя дочь сельского старосты Махтияса, владельца богатого хутора Стоурагерди. Девушка мчалась, не чуя беды, но тут с тропы взлетела куропатка, и конь с перепугу взвился на дыбы. Всадница рухнула в вереск и осталась лежать, не подавая признаков жизни. В тот же миг Каури Скарпхьединссон огромным скачком перемахнул через зияющее ущелье, подбежал к девушке, взял ее на руки, отряхнул с нее мох, привел в порядок одежду и вознес благодарственную молитву богу. К счастью, девушка не убилась, ничего себе не сломала и вообще не пострадала, а просто от испуга потеряла сознание. Очнувшись и открыв глаза, она увидела, что лежит в объятиях Каури Скарпхьединссона, и залилась краской, как, впрочем, и он. Вскоре, однако, их смущение уступило место ласковым речам, долгим поцелуям, нежным объятиям и блаженству взаимной любви. Каури Скарпхьединссон хотел было отправиться вместе с Эддой Кароулиной к ней домой в Стоурагерди и немедля просить ее руки, но девушка сказала, что с этим благоразумнее подождать, пока на хуторе не управятся с сенокосом, то есть недели две. Эдда Кароулина опасалась, что отец ее будет против их брака. «Папа у меня такой богатый, — со слезами в голосе молвила она, — а ты совсем бедняк, друг мой сердечный». Тем не менее они решили, что надо не падать духом и уповать на бога, и, поклявшись друг другу в любви и верности до гроба, нежно распростились. Каури Скарпхьединссон внял просьбам Эдды Кароулины не прыгать назад через ущелье и, не раздеваясь, переплыл пенистую реку под грохочущим водопадом.

Через две недели он поехал просить руки Эдды Кароулины. По дороге не произошло ничего особенного, если не считать того, что он скрутил и повалил на землю двух кидавшихся на людей злобных быков и вытащил из болота уже почти окоченевшую верховую лошадь соседа. Богатый хуторянин Махтияс встретил его хорошо, велел Эдде Кароулине подать гостю «Jordbaer med Fløde»[38], угостил голландской сигарой и завел речь о благе и нуждах страны. Но едва председатель Союза молодежи набрался смелости и попросил руки его дочери, лицо крестьянина исказилось от злобы, он закричал, что никогда не отдаст дочь за такого бедняка, выгнал парня из дома и пригрозил спустить на него злых псов. Эдда Кароулина горько разрыдалась, а затем лишилась чувств. Каури Скарпхьединссон покинул усадьбу Махтияса, тихо напевая: «Свинцовым грузом на душе лежит моя печаль».