Избранное

— Да ни при чем оно тут, это злополучное пештское кино, а театры тем более. В кино ведь они и здесь могли бы ходить, а театры в Пеште наполовину пусты, если верить лицам более сведущим, послушать слезные жалобы директоров театров, к примеру. Дело в том, что большинство горожан вообще никуда не ходят. Утром бегут в свои конторы, там поворчат, поворчат, потом разбегаются по домам — опять брюзжать. Самая же заветная их мечта — чтобы путь между домом и учреждением проезжать не в трамвае, где так и подмывает сорвать зло на другом, а в собственной машине: тогда можно через опущенное стекло обругать пешехода, если тот не спешит отскочить в сторону, или других автомобилистов, что не по правилам ездят. Вернее, даже не столько самих автомобилистов, как автомобили. Потому что, сидя за рулем, они прежде всего видят машину, а не человека.

— Вот-вот, под этим и я подпишусь. Да только сюда уж больше никто не ездит — покопаться в земле в свое удовольствие… Вон и тот погреб стоит без хозяина. — Старик указал на обрушенную давильню, которую ранее опустил при подсчете.

— И что же, везде у вас так?

— По нашей округе везде.

— Потому что и в других краях то же самое.

— А жаль!

— Непросто жаль — вся душа переворачивается! Только вот если работы действительно не окупаются…

— Неправда.

— Как это неправда?

— Тогда к чему было придумывать всякие указания и распоряжения, чтоб загубить здешние виноградники? Пусть бы крестьяне на собственном опыте убедились, что не стоит овчинка выделки. Не стоит, мол, ради вина копаться в земле.

Гость побагровел. Он вдруг стремительно сорвался с места, точно ударившая в голову кровь толчком подняла его на ноги.

— А палисадники перед домом — «окупаются»? Или газоны у привокзальных зданий? Там и подавно приходится держать садовника, кто бы ухаживал за ними! А парки в самих городах, прямо-таки сады из роз? Разве пользу от них можно перевести на деньги? Или, может, за их аромат и радующие глаз краски брать с прохожих наличными?!

Старик молча следил за гостем. А тот, охваченный возбуждением, стремительно расхаживал из угла в угол и говорил не переставая: