Избранное

Рядом с нами притормозил джип. У меня аж сердце захолонуло: неужто опять полицейские приехали за нами? Неужто кто-то из жильцов этого проклятого дома опять донес на нас? И теперь нас опять будут бить да пытать?

Шофер выскочил из машины, торопливо обежал ее и распахнул дверцу. Из машины вышел какой-то важный офицер — звезды сверкают на погонах, на голове золотом шитая фуражка. А глаза у офицера красивые — я успел заметить. Он встал перед нами, глянул и строго так обращается к деду:

— Вы ждете кого-то?

Шофер-солдат вытянулся в струночку, дедушка тоже поднялся как мог быстро, встал по стойке «смирно» — по всему видать старого вояку. Но слабость мешала деду стоять, он невольно оперся одной рукой об ограду, другой ухватился за мое плечо.

— Просто так спрашиваете, мой командир, или по делу?

Ох и рассердился ж офицер!

— Я спрашиваю: ждете кого-то здесь?

— Так точно, мой командир! У Харпыра-бея, что живет в этом доме, находится наша куропатка. Вот мы его и поджидаем. Он работает в Туслоге инженером по самолетам. Хотим попросить у него куропатку обратно.

Дедушка так отчетливо и с таким почтением ответил офицеру, что тот вмиг остыл. «Хорошему человеку поклонись раз, а дурному — дважды», — говаривал мой дедушка в деревне. К любому человеку у него подход найдется.

Офицер присмотрелся внимательней, заметил, что деду не удается стоять по стойке «смирно», хоть он и старается изо всех сил.

— Отчего на ногах не держишься?

— Какой-то непорядочный человек из числа жильцов этого дома донес на нас в полицию — будто мы собираемся бомбу подложить. Нас арестовали и крепко избили. Сейчас нам только одного и надо — получить обратно свою куропатку, и мы в тот же миг уйдем отсюда.

— И не совестно вам из-за одной-единственной птицы нарушать покой стольких людей?

Дед промолчал — не может он возражать такому важному командиру.

— Послушай, старик, ты мне летами в отцы годишься, — сказал офицер. — Я тебе добром советую: уходи-ка ты отсюда.

— Вот только дождемся Харпыра-бея и сразу уйдем, — обещал дедушка. — Все равно нам здесь долго не вытерпеть, ночи-то осенние, холодные сделались. Но если не дождемся, то и завтра придем. Какое от нас беспокойство? Сидим себе в сторонке тихонько, никому не мешаем.

— Имей в виду, в дом — ни шагу! Я здесь живу. Если увижу, что вы вошли, или узнаю, что входили в мое отсутствие, — пеняйте на себя!

— Слушаюсь, мой командир! Да повысит тебя Аллах в чине.

— Спасибо! — кивнул офицер и зашагал прочь, а шофер ему вслед лихо козырнул.

Тут я увидел, как подъезжает машина Харпыра, она остановилась неподалеку от нас. И в тот же миг подкатило такси и встало рядом. Из такси вышли трое молодых людей, нагруженных сумками, пакетами. Они вытащили из багажника тяжелые корзины, узлы и чемоданы. Теджир услужливо подбежал к ним. Офицер на какой-то миг замер у порога и, оглянувшись, бросил пристальный взгляд на парней, потом вошел в дом. А Теджир растерялся, так как Харпыр тоже вылез из машины, держа в обеих руках кучу пакетов с покупками. Поколебавшись минутку, Теджир развернулся и бросился к Харпыру, а молодые люди остались без помощника. Один из них расплатился с шофером, другие стали подтаскивать свой багаж к ограде, в двух шагах от нас.

Дедушка шагнул к Харпыру, тот удивленно взглянул на него, снял очки, протер их, снова напялил на нос и уставился на деда.

— О-о-о! Ты есть из деревни Эали?

— Я есть давно приехать, белобрысый греховодник!

Теджир принял из рук Харпыра пакеты и стоит, не зная, идти ему или нет. Самый большой пакет остался у американца.

— Харпыр, ты должен отдавать куропатку! — говорит дед. — Попользовался — и хватит. Отдавать куропатку Яшара! Понимай?

Харпыр перевел взгляд на меня.

— О, я есть очен любить куропатка. Ноу отдавать!

— Отдашь! Пока мы ее от тебя не получим, не уйдем отсюда, так и знай!

— Ноу отдавать! Ноу, ноу!

— Не ты ее выкормил, не ты ухаживал за ней! Отдавай!

— Ноу! Я буду лучше давать много денег. Я иметь очен хороший охота с эта куропатка.

Молодые люди обступили нас и с интересом прислушивались к разговору. По их лицам было заметно, что они не очень-то расположены к Харпыру, а дедушку слушают с участием и жалостью. Теджир все еще стоял рядом и ждал, чем закончится наш спор. На шум появилась тетушка Гюльджан. Сперва я заметил — она выглянула сквозь верхнюю стеклянную половинку двери, потом вышла и встала рядом с Теджиром. Она с интересом смотрела на нас и вдруг, вглядевшись пристальней, узнала! Мама и дедушка говорили, будто мы с ней состоим в дальнем родстве. Мы встретились с ней глазами, и тетушка Гюльджан, слегка улыбнувшись, тихонько, одними губами, проговорила:

— Добро пожаловать, Яшарчик!

Она сделала было шаг в нашу сторону, чтобы поздороваться, как полагается, но Теджир легонько пнул ее ногой — не смей, мол!

— Харпыр, — продолжал тем временем дед, — ты приехать и иметь хороший охота в нашей деревня. Ты много бах, бах, бах. Взял нашу куропатку и привез сюда. Как не стыдно!