Читаем Избранное полностью

— Мне тоже это неприятно, — сказал я. — Разбирать подобные склоки никому не доставляет удовольствия. Вся эта история, поверьте, стоила мне нервов, и теперь у меня такое чувство, будто я ввязался в уличную драку. Но я не могу превратиться в негодяя и молчать, когда вижу и понимаю то, что другие еще не видят и не понимают. Я не могу безучастно смотреть, как люди катятся в пропасть! И если те, в чьих силах сделать неизмеримо больше моего, боятся шевельнуть пальцем (тут я подразумевал его), разве имеют они право предъявлять мне претензии в том, что я не примирился? Что я поднялся на борьбу?

— Э, да вы еще и доктринер! — воскликнул он. — Из тех, кто в жизни держится твердых правил и считает своей задачей воспитывать и направлять на путь истинный других. Это уже лучше, но все же не слишком благодарное занятие. Люди не терпят возражений, еще меньше нравится им, когда их поучают, и совсем не выносят строгие окрики. Посмотрите, Цана укрепила свои позиции за это время, вы же, к сожалению, сдали. Когда пройдет вся эта кутерьма, у нее останутся ее завоевания, у вас — ваши шишки. Потому что, когда с китом будет покончено, от него сейчас же отрекутся, досадуя на каждое напоминание о нем и остро ненавидя тех, кто был против него, когда они еще были с ним. Понятна вам моя мысль?

Я очень хорошо его понял. Сердце мое сковал ледяной обруч, к лицу прилила кровь, и я сказал:

— Я вас отлично понял и знаю, что все будет именно так. Поэтому заранее ненавижу и презираю тех, кто развернет паруса по ветру и перестроится на ходу. И все-таки я не могу по-другому, я должен бороться!

В моем тоне звучала неуместная, ненужная твердость. Со стороны я казался, наверное, фанатиком с плотно сжатыми губами и каменным подбородком — жестким, решительным и непреклонным. Шефу не оставалось ничего другого, как пожать плечами.

— Воля ваша, смотрите, не пожалеть бы вам после. Ведь над вами смеяться будут, если вы вздумаете вспомнить когда-нибудь про вашу борьбу. «А кто виноват? — спросят вас. — Кто заставлял вас бороться? И вы могли присоединиться к нам или по крайней мере не мешать, а наблюдать со стороны». Впрочем, с какой стати я буду навязывать вам свои советы? Человек вы взрослый, достаточно разумный — поступайте как знаете.

Разговор надоел ему. Последние слова он проговорил с нескрываемой досадой и терпеливо собрал бумаги со стола. Я раскланялся и вышел, понимая всю нелепость своего поведения и все же гордо неся свое знамя героя, борца и мученика.

В ближайшее воскресенье в отделе «Для вас, любознательные» газеты опубликовали пространную статью одного профессора на тему: «Как сохранить кита?»

«С приходом тепла мы будем поставлены перед дилеммой — как сохранить кита» — такое вступление предпосылал профессор своему исследованию и далее утверждал, что, принимая во внимание толстую жировую прослойку, в данный момент он не усматривает непосредственной опасности для кита. Однако научный опыт и практика говорят о том, что в апреле месяце могут возникнуть нежелательные явления, если в свое время не будут приняты надлежащие меры. Для обеспечения нормальной работы выставки можно было бы прежде всего прибегнуть к общеизвестным и простейшим средствам, какими являются холодная вода, лед и соль, а уж потом забальзамировать кита или поместить его в ледник с иллюминаторами, через которые зрители будут осматривать экспонат. Это дало бы возможность сохранить кита на неограниченное время, ибо известно, что мамонты пролежали в сибирских льдах тысячелетия, и проч.

Статью приняли не слишком благосклонно. Цана злилась и называла статью профессорским свинством, а самого профессора — паникующим интеллигентом. Само собой разумеется, я прочел ее с особым вниманием. Но давать какие-либо оценки воздержался.

Погода, как нарочно, становилась все лучше. Конец марта был словно конец апреля. Появились мухи, на деревьях раньше срока лопались почки, выпуская цветы и листья. Я нарочно в числе первых снял пальто и вызывающе прогуливался по городу в костюме, а в газетах печаталась фотография, на которой пожарные поливали из шланга черную громаду — кита. Распространился слух, что ночью на Ташмайдан свозят целые горы соли (продукт дефицитный) и десятки машин льда, а про жару судачили больше, чем в тот памятный год засухи, причем всегда с неодобрением, хотя запасы топлива в городе были на исходе и простому люду ранняя весна пришлась как нельзя более кстати. Из прогнозов метеорологов явствовало, что солнечные дни установились прочно и надолго, но ведь каждый знал, что жара — злейший враг и живых-то китов, а уж мертвого и подавно надо спасать. К сожалению, в ходе многодневной дискуссии к единому решению прийти никак не удавалось и поэтому, что самое плачевное, никто ничего не делал.

Перейти на страницу:

Все книги серии Мастера современной прозы

Похожие книги