Избранное

Вдруг в дверь постучали, и Соро уже подумал, что на арене появится новый военный. Нет, пришла женщина. Она объявила, что госпожу срочно просили позвонить. Куда? Это женщины утаили от ушей Соро. Госпожа Катарина обратилась к прапорщику, извиняясь и выражая сожаление. Так уж устроена жизнь! У нее, видишь ли, нет даже телефона, потому что она любит покой.

— Но бывают неотложные дела… Будь как дома! Я скоро вернусь…

Она прошмыгнула в спальню, и вновь Соро показалось, что он слышит быстрый приглушенный шепот. Потом Катарина появилась в плаще: на улице пошел дождь. Она ласково потрепала прапорщика по щеке и исчезла.

«Прекрасно! — подумал Соро. — Предоставляется возможность изучить тайны этой виллы и хозяйкиной спальни…»

Делая глубокие затяжки, он стал шагать по комнате, громко и сердито топая. Вообще-то говоря, он и сам немного побаивался: кто его знает, в каком чине этот второй…

Он остановился и слегка раздвинул портьеры. Сапог у дверей уже не было. Неужели ему померещилось? Или, может быть, госпожа, эта сметливая женщина, заметила их и успела убрать?

— Боже мой! — в отчаянии простонал кто-то. — Я не выдержу этого!.. Я выйду…

Голос донесся откуда-то из полумрака спальни, и прапорщик на мгновение остолбенел. Но потом он собрался с духом, протянул руку, нащупал выключатель и включил свет.

Из-под кровати, которая уже была аккуратно прибрана, выползал детина в нижнем белье. Это был длинный и худощавый парень, еще совсем молодой — лет двадцати. Когда вдруг вспыхнул яркий свет и на пороге вырос бравого вида офицер, парень совсем перепугался.

При виде юнца в таком одеянии и такой позе прапорщик Соро почувствовал себя полным хозяином положения.

— Я выйду, я выйду! — твердил парень в нижнем белье.

— Не знаю, дозволено ли это вам, — спокойно заметил прапорщик. — Туда вы попали явно за грехи, а смягчать наказание никогда не следует.

Но молодой человек уже поспешно и стыдливо натягивал казенное обмундирование, которое он нашел спрятанным под подушкой. Надев брюки, он несколько осмелел, если судить по разговору.

— Надо смываться, пока не вернулась эта старая карга.

— Молодой человек, — грозно заявил Соро, — если вы имеете в виду хозяйку дома, мою тетю, то вы узнаете, карга она или нет, когда будете отвечать за свои слова…

— Я не хочу ее видеть, эту госпожу! От нее никак не отвязаться, а мне надо на поезд…

— А как вы сюда попали?

— Я переписывался с ней. Пообещал приехать к ней, но я думал, что она молодая, что она не такая…

Для прапорщика это был непоправимый удар: он разделял участь какого-то мальчишки, сопляка! Он, человек, прошедший огонь, воду и медные трубы, попался на ту же приманку… Но он все же сохранял спокойствие и даже позлословил.

— Значит, переписка ввела в грех? Значит, вы убедились, что за всем этим следует и грехопадение?

Молодой человек обувал те самые большие поношенные сапоги, которые прапорщик видел уже раньше.

— Ну и лыжи! — ядовито заметил Соро.

— Господин прапорщик, разрешите уйти?! — взмолился солдат. — Я опаздываю на поезд…

— Идите, дружище, идите! — разрешил прапорщик.

Солдат вытянулся, изобразив нечто вроде приветствия, схватил шинель, полупустой рюкзак и выскочил на улицу, как из горящего дома.

Прапорщик Соро выругался и тут же поздравил себя за предусмотрительность, за то, что догадался нагрянуть без предупреждения. Теперь он может продолжать игру, так сказать, вести разведку боем.

Он быстро осмотрел комнату, приметил на шкафу связку ключей, бесцеремонно открыл шкаф и увидел, что он битком набит письмами, связанными в пачки и разложенными в строгом порядке.

— Настоящий музей писем! — воскликнул прапорщик.

Он продолжал свои исследования. В шкафу была огромная, как иллюстрированная библия, книга учета. Наметанный в канцелярских делах глаз Соро моментально разобрался в ее назначении. Этот гроссбух содержал полнейшие сведения о переписке госпожи Катарины Пухти и о ее взаимоотношениях со своими корреспондентами. На каждого корреспондента здесь открыт лицевой счет. Их было целых двести писем.

— Тысяча чертей! — ужаснулся Соро. — Почти две роты…

Все это были военные, в основном солдаты и сержанты, но между ними затесалось десятка два офицеров во главе с полковником. Каждый лицевой счет начинался с анкетных данных, которые пополнялись и даже изменялись по мере поступления новых сведений: возраст и рост, цвет волос, глаз, другие приметы и во многих случаях даже фото. Специальные колонки отводились под сословия, специальности, семейное положение и даже состоятельность. Велся учет отправленных и полученных писем, развития отношений, встреч, их характера и близости.

Там же красовался на своем месте и фельдфебель Вяйне Матиас Соро: анкетные данные отсутствовали. Было только примечание: «Утверждает, что холост, вероятно, врет…» Соро откровенно удивился, как это он, не любитель писания, мог послать такую уйму писем. Все началось с морозного дня во время зимней войны, когда он получил от новой Катарины посылку неизвестному солдату.