Избранное. Аргонавты западной части Тихого океана

Тема и основной мотив «Аргонавтов», который звучит во всей книге, – это обмен кула. Это обмен особого типа, охватывающий только определенные предметы, которые считаются туземцами особенно ценными. Это ожерелья из красных раковин, которые называются соулава, и браслеты из белых раковин, мвали. Оба эти предмета для туземцев выступают чем-то вроде наших драгоценностей и так и называются – ваигу’а. Передвигаясь в противоположных направлениях – соулава по часовой стрелке, мвали – в обратную сторону, они встречаются между собой и обмениваются. В то же время никогда не обмениваются одни и те же ваигу’а. кула – межплеменной обмен, он совершается между многими островными сообществами, расстояние между которыми часто достигает сотен километров, которые он объединяет в одно большое сообщество кула. Территориально он охватывает ряд островов и архипелагов Северо-Западной Меланезии, образующих замкнутое кольцо, основанием которого служит континентальная часть Новой Гвинеи.

Обмен ценностями является главным актом кула. Он всегда совершается публично с соблюдением определенных формальностей, что придает этому акту особо торжественный характер, наполовину ритуальный. Этот обмен не основан на коммерческих началах, хотя операциям кула часто сопутствуют обмены потребительских товаров, таких как пищевые продукты, гончарные или плетеные изделия, или другие рукодельные вещи. Эти торговые акции, однако, имеют совершенно иную цель, другую экономическую подоплеку. С ними связаны другие обычаи, туземцы называют их другим словом.

Кроме самого обмена кула – это еще и плавание по далеким и опасным морям, а также визиты к чужим, иноязычным племенам. Для гостей поддержка, которую они находят в домах своих партнеров, их гостеприимство и забота, и вытекающее из этого чувство безопасности как в физическом, так и в магическом смысле является условием, без которого эти визиты были бы невозможны. Таким образом возникает широкоохватная, объединяющая многие местности, организация кула, в рамках которой осуществляется заморская торговля.

Но кула – это еще и ряд других актов и действий, таких как постройка лодок и знание правил навигации, демонстрация продуктов питания, пиршества, культовые практики, разработанная система магии и мифология. К этому мы еще вернемся.

Я указал на несколько черт кула, которые образуют важный институт племенной жизни. Вокруг кула возникает ряд актов и действий, частью входящих в состав этого обмена, частью с ним связанных, а иногда, казалось бы, далеких от него, и все они образуют логически взаимосвязанную целостность. Такую картину, целостный очерк кула, автор дает в третьей главе. Читатель, который хотел бы получить общее представление об этом важном институте, действие которого пронизывает множество аспектов туземной жизни, должен прежде всего познакомиться с содержанием этой главы.

Картина кула, нарисованная этнографом, хотя она построена на информации, полученной в полевых исследованиях, не является лишь отражением, точной калькой высказываний и толкований туземных информаторов. Ведь даже самые сообразительные из туземцев, утверждает Малиновский, не имеют полной, целостной картины этого огромного института. Они знают его частности, понимают мотивы, какими руководствуются отдельные участники обмена, но они не могут сформулировать основные социологические функции кула. Такая картина целого, интерпретация функций кула в индивидуальной жизни партнеров, а также в жизни общества является мысленной конструкцией, которую создает этнограф. Она возникает на основании личных наблюдений за действиями людей и на сопоставлении высказываний информаторов с некоторыми теоретическими предпосылками. Наблюдение человеческих действий или запись высказываний – это еще далеко не вся научная работа. Для того чтобы они стали научным построением, нужен длительный процесс, совершающийся в уме исследователя. Лишь его конечный продукт – совокупность культурно значимых обобщений, основанных на индуктивных посылках и представленных в виде закономерностей – становится научной конструкцией. Можно добавить, что теоретические конструкции социальной антропологии, то есть в данном случае создание целостной картины института кула, не отличаются принципиально от конструкций в точных науках. Разница только количественная. В то время как законы физики могут быть выделены из более широкого описательного контекста, выражены в нескольких общих принципах, сформулированных количественно, такая процедура была бы малопродуктивна в науках о человеке. Эти законы, выступающие, как мы уже отметили, в виде некоторых абстрактных конструкций, должны получить в гуманитарных науках полное материальное содержание, должны быть качественно связанными с другими областями человеческой деятельности. Социальная антропология, поскольку она является теоретической наукой, должна быть глубоко укоренена в конкретной исторической действительности.