Избранное. Из гулаговского архива

У Вас в глазах я вижу скуку
И дремлющую полутьму.
Холодную целую руку
И горько думаю: к чему?
Слова? О, да! Слова слетают
Легко и нежно с Ваших уст,
Струятся, задыхаясь, тают,
И снова холоден и пуст
Ваш взгляд спокойный, очень ясный.
И снова, снова я — одна.
И снова мир встает ужасный
Передо мною, как стена.

14 июля 1954

«Черную землю, светлое небо…»

Черную землю, светлое небо
Можно ли нам за немилость корить?
Так и в любви невозможно требовать,
Можно только желать и дарить.
Что же ты, сердце, как вихорь скованный,
Запертый в тесных ущельях гор,
Требуешь, ищешь чего-то по-новому,
Гневно с собой вступаешь в раздор.
Разве не все пережито, разорвано,
Разве не выпито все до дна?
Аль тебе мало бывалого черного,
Новая черная мука нужна.
Знай, что в любви невозможно требовать,
Можно только дарить и желать.
Что подаришь ты? Где твое небо?
Где царство, которое можешь отдать?

14 июля 1954

Старенькая

В душе моей какая-то сумятица,
И сердцу неуютно моему.
Я старенькая, в бедном сером платьице,
Не нужная на свете никому.

Я старенькая, с глазками веселыми,

Но взгляд-то мой невесел иногда.
Вразвалочку пойду большими селами,
Зайду я в небольшие города.

И скажут про меня, что я монашенка,

Кто гривенник мне бросит, кто ругнет.
И стану прохожих я расспрашивать
У каждых дверей и ворот:

— Откройте, не таите, православные,

Находка не попалась ли кому.
В дороге хорошее и главное
Я где-то потеряла — не пойму.

Кругом, пригорюнившись, захнычет

Бабья глупая сочувственная рать:
— Такой у грабителей обычай,
Старушек смиренных обирать.

А что потеряла ты, убогая?

А может, отрезали карман?
— Я шла не одна своей дорогою,
Мне спутничек Господом был дан.

Какой он был, родимые, не помню я,

Да трудно мне об этом рассказать.
А вряд ли видели вы огромнее,
Красивей, завлекательней глаза.

А взгляд был то светленький, то каренький,

И взгляд тот мне душу веселил.
А без этого взгляда мне, старенькой,
Свет Божий окончательно не мил.

— О чем она, родимые, толкует-то? —

Зашепчутся бабы, заморгав, —
Это бес про любовь про какую-то
Колдует, в старушонке заиграв.

И взвоет бабье с остервенением:

— Гони ее, старую каргу!
И все на меня пойдут с камением,
На плечи мне обрушат кочергу.

24 августа 1954

«Что в крови прижилось, то не минется…»