Избранное. Потрясение оснований

Важно помнить о том, что мы не только отделены друг от друга, – мы также отделены и от самих себя. Человек против самого себя — это не просто название книги{ Имеется в виду книга: Menninger К. Man Against Himself. N.Y, 1938. Русский пер.: Меннингер К. Война с самим собой. М., 2000. – Прим. ред.}, это заново открытое древнее прозрение. Человек расколот внутри себя. Жизнь выступает против самой себя в агрессии, ненависти и отчаянии. Обыкновенно мы порицаем себялюбие, но в действительности то, что мы при этом имеем в виду, противоположно себялюбию. Это та смесь эгоизма и ненависти к себе, которая постоянно преследует нас, которая не дает нам любить других и мешает нам раствориться в любви, изливающейся на нас из вечности. Кто способен любить самого себя, тот способен любить и других; кто научился преодолевать собственное презрение к самому себе, тот преодолел свое презрение к другим. Но глубина нашей отделённости кроется как раз в том факте, что мы не способны на великую и милосердную божественную любовь к самим себе. Напротив, в каждом из нас присутствует инстинкт саморазрушения, столь же сильный, как и наш инстинкт самосохранения. В нашей склонности унижать и разрушать других присутствует открытая или скрытая склонность унижать и разрушать самих себя. Жестокость по отношению к другим всегда есть жестокость по отношению к себе. Ничто не проявляется с такой очевидностью, как раскол в нашей бессознательной жизни и сознающей личности. Павел без помощи современной психологии выразил этот факт в своих знаменитых словах: «Ибо не понимаю, что делаю; потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю». А потом он продолжает, и слова его могли бы стать прекрасным эпиграфом ко всей глубинной психологии: «Если же делаю то, чего не хочу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех». Апостол ощущал разрыв между своей сознательной волей и своей действительной волей, между самим собой и чем-то непонятным внутри себя и чуждым себе. Он был отчужден от самого себя, и это отчуждение он называл «грехом». Он называл его также чуждым «законом в своих членах», непреоборимым принуждением. Как часто вынуждены мы совершать определенные действия, находясь в совершенном сознании и в то же время с поразительным ощущением, что нами руководит чуждая сила! Это и есть опыт отделённости от самого себя, т. е. «грех», нравится нам это слово или нет.

Таким образом, ситуация всей нашей жизни – отчуждение от других и от самих себя из-за того, что мы отчуждены от Основания нашего бытия, из-за того, что мы отчуждены от источника и цели нашей жизни. И мы не знаем, откуда пришли и куда идем. Мы отделены от тайны, глубины и величия нашего существования. Мы слушаем голос этой глубины, но уши наши закрыты. Мы чувствуем, что нам предъявлено какое-то радикальное, тотальное и безусловное требование, но восстаем против него, пытаемся убежать от его настоятельности и не желаем принимать его надежды.

Однако убежать от него мы не можем. Если оно есть Основание нашего бытия, то мы связаны с ним на веки вечные, точно так же, как связаны мы накрепко с самими собой и жизнью. Мы всегда пребываем во власти того, от чего отчуждены. Этот факт приводит нас к предельной глубине греха: отделенные и все же связанные, отчужденные и все же принадлежащие, разрушенные и все же сохраненные, мы приходим к состоянию, которое называется отчаянием. Отчаяние означает, что бежать некуда. Отчаяние – это «болезнь к смерти»{ Болезнь к смерти – название одной из книг С. Кьеркегора. – Прим. ред. }. Но самое страшное в болезни отчаяния то, что мы не можем освободиться даже открытым или скрытым самоубийством, ибо все мы знаем, что навеки и неразрывно связаны с Основанием нашего бытия. Бездна отделённости не всегда перед глазами. Но для нашего поколения она стала виднее, чем для предыдущих: из-за нашего переживания бессмысленности, пустоты, сомнения и цинизма – всех этих проявлений отчаяния, из-за нашей отделённости, оторванности от корней и смысла нашей жизни. Грех в своем наиболее глубинном смысле – грех как отчаяние – изобилует среди нас.