Избранное. Том 1

Да вот беда наша в том, что мы порой проходим мимо таких человеческих судеб. Этому еще раз свидетельствует случай с сельским музеем, который, видимо, имеет свои корни в разрушительной стихии, направленной против христианских святынь еще тех далеких послеоктябрьских лет. Я один из тех, кто видел фотографию Григория Журавлева. Первое, что идет на ум: сила духа этого человека, очевидно, была так сильна, что она превозмогла все. Трудно сказать, что стояло на первом месте – борьба за существование или потребность выразить себя. Но его иконы написаны с большим старанием и умением. Об этом говорит фотография иконы «Утевская мадонна». Я решил сделать копию ее, пользуясь фотографией, но это оказалось не так-то просто. Сразу почувствовал, что написана она мастером высокого класса. По нескольку раз я принимался за эту работу и все не находил нужных оттенков. Порой ловил себя на мысли, что эта работа мне просто непосильна. И какова была моя радость, когда не без участия коллег по работе копия картины была вставлена в багетовую рамку и предстала на суд зрителей, которые узнавали из моего рассказа, кто автор подлинника и какова его судьба. Я был счастлив. Я чувствовал, что мне повезло прикоснуться к чему-то очень большому и вечному.

Таков он – Ваш земляк, Григорий Журавлев.

Знаете, у меня есть свои так называемые «настольные книги». Они порой бывают в нескольких томах, а порой – небольшой книжечкой или газетной полосой.

Для меня материал о Журавлеве выполняет задачу тех больших томов, которые дают возможность черпать силы для творчества».

…Современники Журавлева тоже не были глухи к его таланту. Многие жители Самары и губернии делали заказы на его работы. Теперь (газета «Самарские губернские ведомости», № 1, 1885 г.) известно, что Самарское земское собрание назначило Журавлеву за его труды пенсию в размере 60 рублей в год. Когда же он написал икону св. Николая Чудотворца и обратился к губернатору тайному советнику Свербееву с просьбой передать икону Его Императорскому Высочеству Государю Наследнику Цесаревичу, его просьба была удовлетворена. Государь Наследник Цесаревич принял икону Григория Николаевича и пожаловал художнику сто рублей.

Талант художника был признан.

Возможно, нам предстоит еще встреча с иконой св. Николая Чудотворца, и мы порадуемся ей, как порадовались, когда предстала перед нами на иконостасе Самарской Петропавловской церкви икона святого князя Александра Невского, писанная Григорием Журавлевым.

Из писем отцу Анатолию

Разные письма приходят к отцу Анатолию. Пишут и верующие и атеисты. Адрес на таких конвертах простой: «Нефтегорский район, с. Утевка, Православная церковь».

Вот бесхитростные строки одного такого письма о судьбе священника Троицкого храма. Написала их жительница Самары Конькова Анастасия Андреевна:

«Здравствуйте, отец Анатолий! Прочитала я «Утевские находки» в газете «Волжская коммуна» и узнала из них, что судьба отца Гавриила, который был последним священником перед закрытием Троицкого храма, Вам неизвестна. А мне довелось с ней познакомиться. Я ехала в деревню и встретила его свояченицу – Антонину. Она мне и рассказала о его судьбе.

Когда он вышел из заключения, то не мог найти нигде работу. Помер голодной смертью. Антонина жила с дочкой отца Гавриила, у него было их трое: Вера, Надежда, Любовь. Антонина померла пять лет назад.

Так хочется побывать в своем храме. Сердце разрывается. Большое Вам спасибо за описание в газете, я много узнала новостей и радостных и горестных. Рада, что открыли Божий храм. Рада, что позаботились так о Григории Журавлеве. Он это заслужил.

Может, газета попадет дочкам отца Гавриила, они бы все подробно написали. Они ведь где-то в наших местах, в Самаре».

А вот другое письмо. Пишет его Ветчинова Екатерина Иосифовна, дочь Иосифа Семеновича Проживина, по уличному Лубошного, проповедника, которого забрали прямо в церкви вслед за отцом Гавриилом, осудив на десять лет.

«Он был очень набожный человек, читал проповеди, собирал народ, ездил по всему Утевскому району. Забрали его, забрали все иконы и книги. Посылаю пятьсот рублей, чтобы помянули его за упокой и в праздники Божественные прошу упоминать его имя.

Батюшка, я считаю, что мой отец заслуживает, чтоб его крест был около церкви, за которую он погиб. Ведь мама моя рассказывала, что когда она ездила к нему в Кузнецкую тюрьму, он ей сказал, что ему предложили при всем народе отречься от Бога и тогда его выпустят на свободу. Отец отказался. Вскоре его не стало».

Сколько таких писем еще придет в Утевский храм. А сколько верующих и неверующих не успело написать своего письма священнику.

Вот короткая, но прожигающая душу справка: почти четыреста тысяч священнослужителей с родителями, женами и детьми были в нашей стране уничтожены в период с 1917 по 1924 год.

А сколько покалечено судеб родственников этих погибших.

Какая бухгалтерия в силах это подсчитать?!

Повиниться надо бы перед ними на миру, да как это сделать?..

Незаживающая рана