Избранное. Том 1

Я пытаюсь теперь многое заново осмыслить для себя. Но признаюсь: что часто не нахожу ответа. И говорю об этом с горечью. Но я, кажется, вижу спасительную соломинку, за которую, ухватившись, человек может обрести душевное равновесие. Это созидание физическое и духовное. И это уже, кажется, понимают многие. Ведь как у нас повелось? Для нас подвижка к компромиссу – едва ли не подлость (кто не с нами – тот против нас). Но в наше время так уже нельзя. Надобно человека слушать и слышать. Христианство призывает к этому. Нравственные основы его позволяют надеяться на выход из вандализма, к которому мы скатились.

Православие сообщило в свое время нашему народу свойство соборности, драгоценнейший дар, удержать который полностью в своих руках мы, увы, не смогли. А ведь соборность – это духовная общность русского народа, основанная на общем служении, на понимании и исполнении общего долга.

Утрачивая чувство соборности, мы теряем и былую державность, то есть чувство долга, ответственность, патриотизм, сознание каждым ответственности за всех, ответственности каждого за нравственное здоровье общества и крепость государственных устоев. Попристальнее бы взглянуть в себя! Посмотреть друг на друга!

Мне рассказывали, что человек, который сам давал команды рвать трактором крест с утевского храма Святой Троицы, когда уже наша власть официально разрешила религию, пришел в церковь и пожертвовал на ее восстановление триста рублей. Что это? Раскаяние или просто бывший тертый чиновник вновь держит нос по ветру? Дух ханжества, боюсь, во всех наших делах и возвеличивании Церкви витает, как и прежде…

Мы яростно боролись против Бога, но оказалось, что эта борьба направлена против самих себя, против человека.

Красота спасет мир? Увы, я сомневаюсь в этом. Я думаю, что мир могут спасти разум, разумность, образованность, интеллигентность, интеллект. Красоту надо спасать нам с вами. Народная мудрость гласит: все хорошо, что в меру. А меру определит уровень культуры, разумность. Но этого никогда не будет, если мы каждого, кто образованнее и умнее нас с вами, будем считать чуть ли не личным врагом.

Я эмоциональный человек, эмоции – это прекрасно, тем более, если положительных больше, но рациональность – вот рычаг, который может нас спасти сегодня.

Когда в характере нетерпение, подавление чужого мнения, на это уходит энергия, а объединенная на основе компромисса, эта сила идет на созидание. И именно созидания не хватает сейчас для возрождения крепкого экономического уклада в городе и деревне. А для этого нужен духовный стержень.

Не могу принять известное утверждение Ф. Достоевского: «Кто в Бога не верит, тот и в народ свой русский не поверит».

А если человек неверующий? Так куда ему податься? И большая часть нашего народа – неверующие, так вот получилось с нашим обществом. Как и большинство, я верю в свой народ, в будущность его. Здесь многое еще надо понять, но начинается это понимание с бережного, пристального отношения друг к другу, к нашему прошлому и настоящему.

…Я уверен: мне повезет с находками, связанными с именем Григория Журавлева, поэтому думаю, что и записки мои на этом не заканчиваются.

1991–1995 гг.

Черный ящик

О моем друге

Чуть более года назад на одном из совещаний директоров предприятий он подсел ко мне и, раскрыв «дипломат», достал несколько магнитофонных кассет.

– Старик, возьми, ты у нас, кажется, еще и литератор. Может, пригодятся тебе когда-нибудь как фон или документальное свидетельство.

– Что это?

– Что-то вроде дневниковых записей, только на пленке. Они бессистемны, мозаичны. Было тяжело – включал магнитофон и выговаривался. Помогало…

Я взял. Скорее, чтобы не обидеть. Мало ли людей чудит к старости. А двумя неделями позже его не стало.

…Я прослушал записи и мне захотелось их опубликовать.

Кое-что я сократил, поправил то немногое, что связано лишь со спецификой разговорной речи. Как он и просил, имени его не упоминаю. Назвал автора записей Виктором Сергеевичем Стражниковым. Понимаю, что у него была не героическая жизнь, не героическая смерть. Но разве не может быть интересна простая жизнь одного из нас?

Январь