Избранное. Том 2

Надежды на общественную гармонию противопоставляются эстетическим идеям о целесообразности «социальной неправды». Для него скучен мир однообразного всемирного братства. Гармония, по Леонтьеву, свидетельствует о динамической стабильности мира, его жизненной силе; при утрате гармонии, т.е. перевесе одной из противоположностей, начинается гибельный процесс самого мира, процесс слияния частей и смешения внутреннего содержания. Он и сам признает, что его идеи не всегда созвучны времени, а связаны с сиюминутными суждениями, зависящими от наплыва мыслей и чувств. Так, в письме К.А. Губастову от 17 августа 1889г., он пишет: «Остывшие чувства мои перестают мало-помалу так пламенно и так верно пророчествовать, как пророчествовали они прежде. Я чаще прежнего сомневаюсь в религиозной культурной будущности России, но я же, с другой стороны, и сомнениям своим, как видите, не доверяю. Чувство мое пророчит мне, что Славянский Православный Царь возьмет когда-нибудь в руки социалистическое движение и с благословения церкви учредит социалистическую форму на место буржуазно-либеральной». Понятие формы у Леонтьева одно из центральных в его историософии. Форма понималась как признак, отличавший явления от других, как внешнее выражение его смысла. В работах «Византизм и Славянство», «Чем и как либерализм нам вреден» К. Леонтьев важнейшее значение отводит политической форме, т.е. государству, обуславливающему национальное и культурное разнообразие. Мыслитель в своих пророчествах обнажает истинную сущность либеральных идей, которые поселились в головах отдельных наших соотечественников.

Их свобода приведет к эгалитаризму, слиянию человечества в единообразную массу, она, по мнению философа, несет свободомыслие и атеизм.

Справиться с этим злом можно только восстанавливая и укрепляя византизм, как организацию, обеспечить такую организацию должно «сопряжение» аристократии с монархией. В этой связи у него появляется идея, связанная с предназначением России, (которая в отличие от панславистского идеала И. Я. Данилевского в его работе «Россия и Европа» о создании самобытной «славяно-азиатской цивилизации») говорит о создании конфедерации Славянских государств под эгидой России.

К. Леонтьев подчеркивал, что «для исполнения особого и великого признания Россия должна все-таки значительно разниться от Запада и государственно-бытовом строем своим, иначе она не главой религиозной станет над ним». Надо признать, что в последние годы жизни русский мыслитель испытывал глубокие сомнения не только в отношениях великой культурно– государственной будущности России, но и в ее религиозном предназначении. Подобные историософские метания не могли не заметить его современники: Соловьев, Розанов, Бердяев, Мережковский, Булгаков. Они считали, что Леонтьев был неправильный мыслитель, «неправильный» славянофил, «неправильный» консерватор. Конечно, он был «неправильным» консерватором, т.к. признавал юридические и фактические неравенства людей, сохранение сословий и привилегий господствующих классов и социальных групп. В представлениях Леонтьева государство является естественным органическим образованием, в котором нарушение и диссонанс в одной части вызывают болезненный отклик всего социального организма. Его постоянные наскоки на либерализм оправданы. Либерализм – кредо буржуазии XIX столетия – является тем злым демоном, который возвещает о начале заката человеческой цивилизации. Разве этот «злой демон» не является трагедией для многих государств XX столетия? Надо прислушиваться к великим русским предкам, которые опережали свое время на 100 и более лет. Сегодня либералы-демократы выступают против православия, которое просветило русскую жизнь, просияло святыми на протяжении нескольких столетий. Православие в начале XX века в России не смогло одолеть бесов, либералов, восторжествовавших в октябре 1917 года. Эти бесы были импортированы с Запада и сейчас их много, составивших людей прозападного толка, их еще называют «пятой колонной». К. Леонтьев считал: чтобы оградить Россию от разложившегося, тлетворного Запада, ее нужно «подморозить» на одно – два столетия, так как люди отуманены «прогрессом», внешне манящим техническими усовершенствованиями и материальными благами.

Мыслитель считал, что западная цивилизация уже закончила период «цветущей сложности» и «умирания»; она поблекла, отцвела и в недалеком будущем вымрет, деградирует или погибнет. Россия, наоборот, только приближается к периоду расцвета во всех сферах деятельности. Его пророчество заключается в том, что Россия может нарушить свой поступательный цикл к восхождению, если попадет под влияние Европы.

Это смертельный яд, который погубит нашу Родину. Он мечтал, чтобы «бушующий и гремящий поезд Запада промчался мимо нас в бездну социальной анархии».

Он выдвинул четыре основных постулата для своего времени, способных сохранить Россию и оградить ее от влияния Западной цивилизации.

1) Сохранить Православие, как идеологию, с его строгими церковными догмами;