Избранное. Том 2

— Ну и как тебе речь Любинди? — с улыбкой спросил Рахимджан, беря в руки расписную пиалу с горячим чаем.

— Ты видишь — народ сейчас подобен остро отточенной сабле! Самое время сейчас. Нельзя более откладывать сроки вооруженного восстания. Нельзя! Иначе мы сами притупим лезвие этой сабли!.. — сказал Касымджан.

— Я с тобой целиком согласен…

Хотя они ничего не заказывали, кроме чая, но хозяин неожиданно зашел с подносом, на котором стояла бутылка водки и закуска, и громко сказал:

— Имейте в виду: я в долг отпускать не буду, если денег нет, то лучше сразу уходите, вон сколько людей дожидается, — и, кивнув головой в сторону соседней кабины, шепнул: «Там два шпика…»

Касымджан ответил тоже громко:

— Не бойся, друг, заплатим, разве ты нас не знаешь? Мы когда-нибудь, тебя подводили, а?

— Сейчас наше время, гуляй себе! Отец наш Шэн Шицай о нашем благоденствии сам печется! На, держи, сразу уплачу, чтобы ты не волновался, — еще громче поддержал игру Рахимджан.

Товарищи поочередно во весь голос произносили тосты в честь Шэн-дубаня, Любинди, за здоровье друг друга и своих родных, уговаривали один другого больше пить, сами же, разлив водку по бокалам, затем выплескивали ее на пол. Соседи — сыщики в это время тоже поочередно заходили в их кабинет, один попросил прикурить, другой закурить. И тот и другой внимательно запоминающе разглядывали их. Второй, посмотрев на опорожненную бутылку, удивился:

— Ну, вы даете, за десять минут пол-литра раздавили…

— Что для нас пол-литра, дорогой? Так, горло смочить. Пока до «донь шауфаня» не доберемся — не успокоимся. Знаешь, какая там водка… — притворяясь пьяным, ответил ему Касымджан;

— Вы были сегодня в байтулинской мечети?

— А как же! Слушали там речь уважаемого Любинди и решили отметить ее здесь. А вы-то ее слушали? — спросил Сабири.

— Мы тоже не пропускаем дня молитвы, — ответил тот и поспешил ретироваться, чтобы не выдать себя ненароком. Но, вернувшись в свою кабину, он тут же приложился ухом к стене.

Догадываясь, чем сейчас занимается сосед, Касымджан сказал так, чтобы тот расслышал:

— А что, хороший парень, по лицу видно…

Поняв, что здесь им не удастся поговорить, — встречи в домах друг у друга они вынуждены были прекратить, чтобы не привлекать к себе внимания агентурной сети Гау — они решили найти место поспокойнее. Выходя из харчевни, в дверях нос к носу столкнулись с Мамашем, через которого осуществлялась связь с повстанцами в горах. Мамаш на ходу шепнул им: «Сестра приехала», — и прошел в закусочную.

— Ну, прощай, спасибо за угощение, друг, — протянув руку Сабири, Касымджан произнес эти слова громко и отчетливо, чтобы услышали шпики.

— Ты сейчас домой? — таким же громким голосом спросил Рахимджан.

— Нет, я должен по делам в одно место заглянуть, а ты?

— Я на базар пойду.

Так они распрощались. Рахимджан пошел в сторону базара, то и дело заглядывая по пути в разные магазинчики. На базаре он смешался с толпой. Сбив след, он вышел в другие ворота и остановил арбакеша:

— Давай в Дон махалля[28], друг.

— Хоп! — арбакеш хлестнул коня, но тот хода не ускорил.

— Быстрее, быстрее, друг, я спешу, погоняй! — поторопил его Рахимджан.

— Да сегодня его бей не бей, быстрее не пойдет. Только вчера вернулся из десятидневной поездки, устал, — арбакеш начал погонять коня камчой, но тот лишь прядал ушами, а хода не убыстрял.

— Далеко ездил? — заинтересовался Рахимджан.

— В Сиптай, Карасу…

— Что возили?

— Откуда мне знать? Что-то тяжелое в маленьких сундучках.

— Чериков много там?

— Хватает… Нас к Карасу не подпустили, заставили все выгрузить, не доезжая, и вернули назад. Но-о, поехали, ты что встал?

Действительно, когда какой-то прохожий поздоровался с Рахимджаном, конь словно принял это за приказ остановиться.

— А в других местах, кроме Карасу, есть черики? — спросил Рахимджан возчика, когда конь наконец тронулся.

— В Султанвайс-мазаре есть… Слушайте, лучше не расспрашивайте меня о таких вещах, а то накличете беду и на меня, и на себя, — настороженно сказал возчик, оглядываясь по сторонам.

На подъеме копь вновь остановился, арбакеш спрыгнул на дорогу и стал подталкивать арбу. Рахимджан тоже слез и принялся помогать ему. С великим трудом поднялись они в гору.

— Слушай, твоему рысаку надо бы хоть пару дней отдохнуть, совсем ты его загнал…

— Надо же мне хоть на еду сегодня заработать, да ему на пару охапок клевера, потом пускай себе отдыхает.

— И колеса не мешало бы смазать, уж очень жалобно они у тебя визжат.

— Какое там! Себе губы смазать нечем, а вы о колесах… Эх, совсем трудно нынче стало… — тяжело вздохнул арбакеш.

— Вот тебе за поездку, — Рахимджан сунул ему деньги.

— Так мы же еще не доехали до места, ака? — возчик взял их не без смущения.