Избранное. Том 2

— Сегодня мы прощаемся с нашими товарищами и братьями, загубленными палачами в застенках. Вот перед вами мой друг, он был и вашим товарищем… Во имя чего погибли они все?

Из толпы послышались голоса:

— Во имя народа! Во имя свободы!

— За независимость!

Гани немного помолчал.

— Мы ничего ни у кого не отнимаем. Это у нас отнимали — землю, свободу, жизнь. Мы боремся за то, чтобы самим быть хозяевами своей земли. И мы станем ими! Мы не сложим оружие, пока в нашем краю останется хоть один завоеватель! Вот за это и сложили головы наши братья!

И толпа загремела вновь:

— Да здравствуют герои восстания!

— Смерть врагам!

Глава двадцатая

На высоком флагштоке гордо трепещет на ветру флаг со звездой и полумесяцем. Это — знамя Свободы — знамя Восточно-Туркестанской республики, знамя временной революционной власти.

Новое временное революционное правительство, созданное 12 ноября 1944 года, обнародовало свою программу, состоявшую из десяти пунктов. В ней провозглашалось создание республики Восточный Туркестан на основе единства и равенства всех народов края, выдвигались принципы дружеских связей с Советским Союзом, всестороннего развития промышленности, сельского хозяйства, просвещения и культуры. Первоначально в правительстве республики оказались в немалом числе представители феодальной знати и духовенства. На первых порах они имели большинство и во многом определяли решение тех или иных вопросов. Но уже вскоре эти люди настолько разоблачили свою реакционность, что потеряли всякую поддержку в народе и были отстранены от власти носителями передовых идей. В республике начались демократические перемены. Большую роль в проведении реформ сыграли такие прогрессивные деятели, как Ахметджан Касыми, Рахимджан Сабири, Абдукерим Аббасов, Далилхан Сугурбаев, Гани-батур и их единомышленники, стоявшие у истоков борьбы за свободный Восточный Туркестан.

Среди членов временного правительства, представлявших восемь народностей республики, значился и Гани-батур сын Маметбаки.

…Сегодня на заседание правительства были приглашены также и другие руководящие деятели молодой республики. За Гани была специально послана коляска, но он ее вернул, велев передать, что он на колесах всегда чувствует себя неловко. Батур уселся на коня, серого в яблоках (своего любимого аргамака он сейчас не трогал, давая ему отдых). Пока он добрался до резиденции, за ним увязалось много людей, встретивших батура на дороге, так что к дому правительства он прибыл как бы во главе внушительной группы. Спутники любовались осанкой всадника. Выкриками всячески выражали восхищение его деяниями, его героизмом. Популярность Гани стала теперь огромной.

У резиденции Гани сказал своим спутникам:

— Ну, братья, разойдитесь. А то, если мы все войдем в здание, Елихан-торе может напугаться.

Но и после того, как батур скрылся внутри, многие сопровождавшие его не пожелали уйти, остались у дома правительства, словно почетный караул.

Гани прошел через огромную приемную, великолепно убранную в национальном духе. Когда-то здесь сам Веливай Юлдашев устраивал приемы для своих наиболее почетных гостей. В продолжение веков переходило из рук в руки это здание и, наконец, досталось своему истинному хозяину — народу, который разместил в этом прекрасном доме органы своей власти.

Когда Гани вошел в зал заседаний, все уже были в сборе. Увидев героя-батура, все встали со своих мест и стоя приветствовали его. Мог ли когда-нибудь сын простого дехканина, выходец из самой гущи народа, думать, что ему станут оказывать такие почести? Смотрите, сейчас ему почтительно отдают «салам» крупнейшие баи, которые раньше и глазом бы не повели, если б вошел к ним подобный босяк.

Гани чувствовал неискренность этого байского почтения, угадывал в ее глубине язвительную насмешку богачей, привыкших только себя считать хозяевами жизни. Совсем не тот это был почет и не то уважение, которое от всего сердца оказывал ему на улице простой народ. Эта хорошо различимая фальшь заставляла Гани держаться довольно скованно.

— Проходите сюда, батур, вот ваше место, — послышался льстивый голос. Елихан-торе, сидевший во главе стола, показал на кресло слева от себя.

Гани, грузно шагая, так, что от каждого его шага жалобно скрипели половицы, прошел к указанному ему месту, Елихан-торе сделал знак садиться остальным.

Гани оглядел собравшихся на заседание: в раззолоченных пышных халатах сидели справа представители духовенства, а слева — светской власти. Из присутствовавших тут он знал лишь Касыми, Рахимджана, Аббасова, остальных или впервые видел, или знал только в лицо.

Аббасов успокаивающе кивнул ему головой, словно делая знак: «Мы здесь».

«Откуда они все взялись? Где они были, когда мы проливали в бою кровь?» — подумал Гани.

— Господа! — начал председательствовавший Елихан-торе. — Итак, мы, подняв священное знамя ислама, объявили газават!

— О всемогущий, о всепрощающий, да поддержит нас! — подхватили муллы.