Избранное. Том 3. Вехи творческого пути.

А как часто молодые сельские авторы сетуют на оторванность от большой творческой жизни! В редакцию московского еженедельника «День поэзии» пришло однажды даже и такое письмо: «Дорогие товарищи! Вы пишете мне, что в моих стихах нет образов и метафор. А где мне их взять здесь, в деревне?».

Навсегда Василий Макеев сохранит и уважение к сельским библиотекам – к скромным, но священным храмам своей мечты.

Приехав в Волгоград впервые на семинар поэтов, он мог сказать о себе:

Я детство оставил за гумнами
Без лишней возни и потуг.
И звезды глазами безумными
Меня поманили в мечту.
Куда подевалась отчаянность,
Какие открылись слова!
Любовь локотками нечаянно
Меня задевать начала.
Люблю я ночами болотными
Мечтой упиваться взахлеб
И гладить ладонями потными
Присушниц-берез гололед.
С клубничным, березовым, пасечным
Родниться навеки хочу.
На мир работящий и праздничный
Гляжу через солнечный чуб.
И снится в отчаянных всполохах
Которую ночь мне уже,
Что я лопоухим подсолнухом
За солнцем иду по меже.

За солнцем, за мечтой – с восторженным удивлением: «Какие открылись слова!».

Стихи Василий Макеев начал писать в раннем возрасте. И в этом чудесном для поэзии возрасте сумел отнестись к ним всерьез, как к работе, трудному, но обязательному поиску собственного голоса. Я говорю так потому, что был знаком с творчеством девятиклассника Васи Макеева, помню нашу переписку с ним, которая шла по редакционной почте. Уже тогда меня удивляла эта ранняя – в пятнадцать лет! – редкостная серьезность.

Ему не пришлось колебаться в выборе поэтических учителей. Они обнаружились естественно, любимые с детства: Некрасов, Кольцов, Есенин… В особенности Есенин. Сельский паренек воспринял его поэзию всем своим существом. Да, это было далеко не книжное, не чисто литературное восприятие. Строки поэта, его пронзающие русскую душу интонации, исполненные небывалой силы лиризма, жили, звучали во всем, что окружало юного хуторянина.

Как невероятно трудно обрести поэтическую самостоятельность! Нельзя подражать неподражаемому. За Есениным можно следовать только в одном: с высшей мерой жизненной и художественной правды говорить о своем кровном и родном, петь то, чем сам живешь, и петь «по-свойски, даже как лягушка»… Стихотворением «Песня Есенину» Василий не случайно открыл свою первую, вышедшую в 1966 году, книгу стихов «Небо на плечах»:

…Самый человечный из поэтов,
Баловень и солнца и грозы,
Многое тобою перепето,
Многое не выпелось в груди.
Ветры васильковые над Русью
Разные мусолят имена,
Но своею песенною грустью
Лишь тебе обязана струна.
Кто же твою славу приумножит,
Песней расплеснувшись в синеве?..
Мне б хотелось.
Потому что тоже
Солнышко ношу на голове.

Да, не все выпелось в груди Есенина, и слава его может быть приумножена теми, кто идет за ним, кто следует его заветам. Самый непреложный из этих заветов выражается коротко всего двумя словами: «Ищите Родину». Это значит, что поэт немыслим без своего видения, без собственного образа Родины. Любовь к родной земле – чувство вечное, неизменное по силе своей для всех поколений русских людей. Но сама наша Родина, наша земля, жизнь на ней преображаются трудом народа, движением истории. Настоящий поэт, ищущий собственный поэтический образ Родины, неизбежно должен отразить эти перемены, отразить свое время. Вот где путь к поэтической самостоятельности.

И Василий рано сумел почувствовать это. Уже в первой его книжке наметился своеобразный, самостоятельный подход к теме Родины, патриотизма. Достаточно вспомнить стихотворение «Имя»: