Избранное. Том 3. Вехи творческого пути.

Не занимать ума и силы,
Не зрить разбег чужой судьбы,
Занять бы горести осины,
Занять бы робости вербы.
Чтоб ради шелеста простого,
Захороня навеки злость,
Взамен оставленное слово
Средь тонких веток прижилось.
Чтоб жизнь текла и совершалась
В неиссякаемой тиши
И чтоб душа не отрекалась,
Не отрекалась от души.

Любовь к Родине не декларируется в стихах Макеева. Она дышит, живет естественно в самом строе его поэтической речи, в очень русской природе его образов, в его чутком и бережном отношении к родному языку, который дает богатство изобразительных средств и интонаций.

Иногда можно услышать пренебрежительное: опять сельская лирика! Полно, мол, ее так горячо пропагандировать. Ведь большинство нашей поэтической молодежи, да и молодежи вообще, давно живет в городах, с селом, дескать, имеет мало общего… Однако и в городе – прислушайтесь к его голосам, особенно в дни праздников,– даже в самых современных домах поются песни, сложенные в деревнях. Да и нельзя забывать, что в самые тяжкие годы испытаний вдруг неожиданно оказывалось:

Ты знаешь, Алеша, наверное, Родина —
Не дом городской, где я празднично жил,
А эти проселки, что дедами пройдены,
С простыми крестами их русских могил.

(К. Симонов)

Наша молодежь никогда не будет равнодушной к громадному духовному наследию своего народа, к его национальным традициям. И как это важно и показательно, что двадцатидвухлетний поэт так умело осваивает и отстаивает это бесценное наследие, верен песенной, народной основе поэтического творчества. Вечной будет русская песня.

Я не сомневаюсь в том, что книга стихов «Околица» будет тем большим продолжением встречи Василия Макеева с читателями, что она утвердит его профессиональную принадлежность поэзии.

Артур КОРНЕЕВ

Молодой ленинец 6 февраля 1971

«В обществе прибавилось поэтом…»

Скромная книжка небольшого формата «Околица». Это второй сборник стихов вашего земляка молодого поэта Василия Макеева.

В последние годы доводилось слышать рассуждения о том, что не так давно интерес к поэзии был очень высок, а теперь, мол, он снизился. Может быть, вернее сказать, что возросла требовательность читателя к поэзии, развивается его литературный вкус? Во всяком случае к настоящим стихам, к подлинной поэзии читатель никогда не был равнодушен.

И свидетельством этому может служить та быстрота, с какой расходится этот новый сборник студента – выпускника Литературного института им. Горького. Первое, что говорят любители поэзии, прочитав его стихи:

– Есенинское…

Что под этим подразумевается? Близость ли тематики, системы образов? Схожесть отдельных строф и интонаций? Могучая жила крестьянской жизни, питающая стихи? Может быть, и это. Но главное – другое.

С поэзией Есенина роднит В. Макеева чистота и свежесть голоса и глубинная любовь к Родине. Любовь, в которой нет и тени ложной напыщенности, позерства. Нет в его стихах пустозвонной риторики, ходульного пафоса. Нет фальшивых нот. Все от сердца, от души – подлинное, сердечное, простое и искреннее. Оттого так легко и находит оно отклик в душе читателя, И поэтому мы охотно прощаем автору кое-где встречающуюся стертость образа («трепетные руки» сирени, «сны таинственные»), небрежность отдельных строк («полажу полюбовно»), смысловую неточность (солнце «заливает околыши крыш»), не всегда выверенное соседство, словесную несовместимость, если так можно сказать («лебединое бешеное крыло»), звуковую погрешность («то тонкий запах»).

Конечно, чувствует читатель и несколько есенинский характер грусти:

…Наверно, к печальницам-ивам
Я душу свою поведу.

И есенинские мотивы:

Затопи ты мне русскую печь.
Обогрей невеселых и квелых.

Но зато с какой благодарностью последовал читатель вслед за автором на его «околицу»!

В нашу эпоху бурно развивающейся урбанизации люди как-то неожиданно остро почувствовали, что им не хватает хмельного запаха сосны, чистого воздуха полей, петляющей ленты проселочных дорог. И вот таким чистым воздухом полей, «дождем из широкой степи», «парными рассветами» повеяло на читателя с шелестящих травами макеевских страниц. Читатель услышал, как звонят «берез колокола», вместе с автором залюбовался «чернозубой улыбкой» подсолнуха «в кокошнике зари», «зелеными коленями» лета, он увидел, как «тревожная молния гневно золотит над кручей трескучие руки свои». Образы В. Макеева размашистые и неожиданные:

На затылке – папаха зари.
И секира луны – за плечом.