Избранное. Том второй

— Бегите! — закричал один парнишка, увидев его, и первым бросился к шоссе. Пастушата похватали свои сумки и тоже кинулись бежать. Глухонемой запустил им вслед свою палку, и один из мальчиков, вскрикнув, схватился за ногу. Однако времени терять было нельзя, и он, прихрамывая, побежал за всеми, к родопской дороге. Глухонемой старался не упустить из виду самого большого из ребят, штаны которого были вымазаны грязью. Это он, думал глухонемой, украл деньги. И, подобрав свою палку, бросился за ним вверх, к болоту. Парень прыгнул в камышовые заросли на болоте, но, поняв, что здесь ему не пройти, остановился и повернул назад. Глухонемой смотрел на него, как на птицу, попавшую в силки. Но парнишка все еще не сдавался. Он метался взад и вперед, надеясь вырваться, потом бросился к лугу. Глухонемой побежал было за ним, но, поняв, что удержать парня не сможет, палкой стукнул его по спине. Тот остановился, закусив губу и блестя глазами, и вдруг, раскрутив свою дубинку, ловко и сильно ударил своего противника по голове. Не дав глухонемому опомниться от неожиданного удара, еще раз стукнул его по голове и быстро исчез в полях, над которыми возвышался поросший лесом Бижов холм.

5

Глухонемой вернулся в село весь в крови. Он не пошел к себе в комнатушку кратчайшей дорогой, как обычно, а свернул вверх, к шоссе, потоптался на площади перед постоялым двором Тунё, потом спустился вниз и, пройдя самыми длинными и оживленными улицами села, выбрался на шоссе, ведущее в город. Мужчины, женщины и дети при виде его останавливались в изумлении. Откуда это он, недоумевали они, где он был и что с ним случилось? Дети шли за ним на почтительном расстоянии, с состраданием глядя на него. Женщины причитали и ахали, жалея. Глухонемой шел медленно, как человек, переживший что-то страшное и мучительное. Однако был спокоен, по сторонам не смотрел, ни к кому не поворачивался.

На главной улице села он остановился ненадолго перед корчмой Димитра. Люди, сидевшие там, высыпали на улицу озадаченные и возбужденные. В это самое время Азлалийка, старая, уже вышедшая на пенсию учительница, жена покойного сельского богача и сборщика налогов Николы Азлалиева, гнала с соседней улочки двух своих поросят. Увидев окровавленную голову глухонемого, она остановилась и, ахнув, закрыла лицо руками. Его спокойное лицо страдальца поразило ее. Уже много лет ее единственным чтением были Библия и Евангелие, и сейчас ей показалось, что бог послал ей встречу с новым святым. Может быть, о нем когда-нибудь станут говорить и писать, как сейчас говорят и пишут о старых пророках? Уж не посылает ли бог испытание ей, самой набожной в селе, проверяя, сможет ли она распознать нового посланца небес?

Ей хотелось остановить его, стереть кровь с лица, но не было сил приблизиться. Да и что скажут все эти люди, сбежавшиеся сюда, как на балаганное представление?

Она не могла сдвинуться с места. Так и стояла, не сводя глаз со спины удалявшегося глухонемого. Он шел по-прежнему спокойно и медленно — было видно, как его длинный балахон равномерно сгибается над коленями и ударяет по его босым ногам. Вот он остановился перед общиной и, поколебавшись — входить или нет, — обогнув магазин, повернул назад. На этот раз он вошел к себе в комнатушку и больше уже не показывался.

Перед церковью столпился народ. Дед Ганчо, шедший, как обычно, выпить свою порцию ракии, попытался войти к нему, но тот не впустил его.

Через некоторое время прибежал Геню Хаджикостов, злой и встревоженный, заглянул в окно к глухонемому, прикрыв сбоку глаза руками, чтобы не отсвечивало, потом повернулся и острым, испытующим взглядом окинул собравшихся.

— Кто его избил? — с угрозой в голосе спросил он.

Люди переминались с ноги на ногу, усмехались и ничего не отвечали.

— Кто его избил? — еще громче, властно крикнул он.

— Уж кто бил, хорошо побил, — отозвался кто-то.

— Да я в тюрьму его засажу! — раскричался вдруг Геню. — Разорю дотла, чтобы помнил. Ишь молодец! Я его допеку, будет знать, как поднимать руку на бедного человека…

— Что-то уж ты очень его жалеешь, дядя Геню! — снова сказал кто-то сзади.

— Так ведь компаньоны! — добавил другой тихонько, но так, что все слышали.

Геню обернулся, взглядом пытаясь отыскать говорящего, но тут подлетела Азлалийка, расталкивая всех.

— Где он? — спросила она, еле переводя дух.

— Там, — ответил Геню, кивнув в сторону комнаты.

— Его перевязали? А доктор где? — завертелась Азлалийка.

— Доктор! — огрызнулся Геню. — Так ведь и он с ними заодно!

— С кем?

— С теми… кто его бил…

Подоспел и староста.

— Что такое? Что случилось? — Он важно прошел сквозь толпу и остановился перед Геню и Азлалийкой.

— Избили беднягу! — ответила пенсионерка, полная злобы и жалости.

— Кто его бил?

Все молчали.

— Он ведь, сердечный, сказать-то не может, — развела руками Азлалийка. — Никого не впускает… так и помрет… вот стыдобушка…