Избранное. В 2 т. Т. 2

Но тут в дверях показалась Астра. Охотник на орлов быстро мотнул головой в ее сторону,

— Она уже идет. По-моему, нам лучше убраться.

Незадолго до этого сорванцы привязали сестренку к обмазанному известью стволу яблони и уже раскрыли было свои перочинные ножики, чтобы снять с нее скальп. Услышав отчаянные вопли несчастной жертвы, Астра появилась на месте происшествия и отвязала девочку от яблони.

— Попробуйте только удрать, — крикнула Астра вслед мальчикам, которые пустились наутек, но, услышав окрик матери, обернулись и искоса взглянули на нее. — Все равно я вас поймаю, и тогда вам несдобровать.

— Тут уж ничего не попишешь. Но это нас ничуть не трогает, — сердито проворчал охотник на орлов. — Во всяком случае, не очень трогает.

— Посоветуйте, что мне делать? Розги на них не действуют.

— Тогда я, право, не знаю. Если и розги не помогают, я могу только развести руками.

— В том-то и дело. С одним малышом я, может, и справилась бы. Но старший такой заводила: каждый божий день он придумывает новую шалость… Вы за молоком?

Мимо Астры и Уэстона прошел новый старший работник, Мартин взял его по совету прежнего работника.

— Похоже, свинья скоро опоросится. Она уже сама не своя.

— Позови нас, когда начнется, — ответила Астра. Взглянув на Уэстона, она на секунду задумалась: — Знаете что, я вам дам сразу два литра. Завтра можете не приезжать. Сдается мне, что вам будет приятнее пробыть с ней весь день.

Когда Уэстон ехал к Астре, луга и горы еще были обрызганы росой, зато теперь вся эта тихая долина с ее узкими тропками, лужайками и склонами нежилась под лучами нежаркого утреннего солнца; даже скалы, выступавшие кое-где сквозь редкую траву, и те грелись на солнышке. Крестьянин уже вышел в поле, и черные дрозды неторопливо шествовали за его плугом по свежей борозде, выклевывая червяков из жирной земли. Уэстон вошел в сторожку через черный ход, в руках у него был начищенный до блеска бидон с молоком.

— Астра шлет тебе привет. Она сказала: поцелуйте ее за меня.

Матильда, которая в эту минуту застилала одеялом кровать, обернулась и посмотрела на Узстона так, словно увидела его впервые в жизни; с удивлением она спросила:

— Кто вы такой?

Уэстон понял Матильду с полуслова.

— Прошу извинить. Моя фамилия Уэстон. Ваша приятельница полагает, что я мог бы пожить у вас некоторое время. — Он огляделся вокруг. — Здесь так хорошо.

— Да? Вам нравится?.. В доме есть еще пристройка, правда, маленькая, но «спать там можно.

— Ну что ж.

— Я могла бы готовить для вас.

— Разрешите узнать, сколько все это будет стоить?

Матильда подумала немного.

— Два с половиной франка, вместе с питанием. Для вас это не слишком дорого? — Матильда смущенно улыбнулась. — Мне самой это обойдется не дешевле.

— Хорошо, я снимаю у вас комнату.

— Но спать вам придется на раскладной кровати.

— Вот как! — Вид у Уэстона был несколько обескураженный; он показал рукой на кровать Матильды: — В этой кровати вы спите сами?

— Да, — сказала Матильда и опустила голову, вспомнив эту ночь с Уэстоном.

Но новый постоялец Матильды упорно говорил все о том же:

— Мне нравится, что эта кровать такая широкая! Собственно говоря, она двуспальная.

«Он слишком много себе позволяет! Какой нахал!» — подумала Матильда и сказала с подчеркнутым достоинством:

— Присядьте, пожалуйста. Я могу предложить вам кофе. Он как раз готов, и его хватит на двоих.

И вот Уэстон в самом деле сидит за столом и держит себя скромно и почтительно, держит себя как человек, мечтающий завоевать женщину, которую он видит сегодня в первый раз, хотя… не дальше чем вчера она стала его женой. А Матильда выбежала на кухню и прижалась лбом к стене. Ее сердце трепетало, потому что Уэстон вдруг опять стал таким чужим. И все же пусть добивается ее; она хочет испытать это снова. Весь вопрос в том, долго ли она сможет играть свою роль.

Чужая женщина, очень сдержанная и спокойная, вошла в комнату с подносом и начала разливать кофе.

— Позвольте, я намажу вам хлеб маслом, — сказала она.

— Спасибо, это будет очень мило с вашей стороны. Ни одна женщина не намазывала мне хлеб маслом. К тому же такая красивая женщина!

— Прошу вас не разговаривать со мной таким тоном.

— Извините. Трудно не говорить о том, что видишь и чувствуешь.

Матильда притворилась, будто она не слышит его слов.

— Пожалуйста, вот мед… Вы много путешествовали?

— Да, я объездил весь мир. Последнее время я жил на острове Ява.

— Так далеко? У вас там были дела?

— Нет, я пил виски. Я любил одну женщину, но она была замужем.

Матильда вдруг совершенно забыла, что она не должна выходить из своей роли.

— Расскажите мне, пожалуйста, что вы чувствовали, расскажите же.

Да и Уэстон забыл об их игре, так захватили его воспоминания. Он задумался, не зная, как объяснить Матильде свое тогдашнее состояние.