Избранное в 3 томах. Том 3: История и культура

Поэтому сегодня – исторический момент. Никогда о русском языке так многопланово не говорили, ни 100 лет назад, ни 200 лет назад, ни с 1991 года. Потому что боятся слова «русский», боятся слова «язык». Потому что, если перевести на русский язык все те слова, которые не употреблялись с 1917 года, а может быть, даже за 200 лет, народ поймет, что это не была Великая Октябрьская социалистическая революция, это был мятеж против законного правительства России. Никто не скажет: «Я поддерживаю мятеж». Но, «я участник Великой Октябрьской революции». Ты чего участник? Мятежа. Что вы сделали? Расстреляли свое правительство, генералов, интеллигенцию. Ты чем хвалишься, дедушка? Ты мятежник, ты забастовщик, ты разрушитель. Нет, «я участник Великой Октябрьской революции, я жил в эпоху реформ». В какую эпоху? Ты жил во времена разврата, разгона, разлада, расчленения твоей страны. «Я жил в эпоху реформ». А слово «реформа» не понимает. И «эпоха» ему надо. Русское слово «времена» ему не очень подходит, нужно обязательно все назвать по-другому.

Поэтому я желаю, чтобы «круглый стол» сегодня был откровенным. Я постарался сам употребить те самые слова, которые до сих пор стесняются употреблять. Хотя даже русские цари их употребляли и народ их употреблял и будет употреблять, это история России, это войны и тюрьмы. Мы через это прошли, поэтому у нас язык, естественно, отражает нашу с вами собственную историю. Приглашаю всех к открытой дискуссии. И чтобы это могло быть нашим вкладом в развитие нашей с вами культуры.

Поднять мировую роль русского языка

(Выступления участников «круглого стола»)

Владимир Нерознак, профессор, заведующий кафедрой теории словесности Московского государственного лингвистического университета:

Уважаемые устроители «круглого стола»! Уважаемые участники этого «круглого стола». Я хотел бы обратить ваше внимание на первую часть темы «круглого стола». Уважаемый Владимир Вольфович говорил больше о второй: о ненормативной и о иноязычной лексике.

Но я бы хотел вернуться непосредственно к закону, который, кстати, назван не о русском языке, а о государственном языке Российской Федерации. И я призываю к точности всех, кто об этом будет говорить.

Но я хотел бы начать с одной цитаты, которую я всегда привожу. «По тому, как каждый относится к своему родному языку, можно судить не только об уровне его культуры, но и его гражданской ценности. Настоящая любовь к Родине немыслима без любви к родному языку. Человек равнодушный к родному языку вредоносен уже по самой своей сущности, потому что тем самым он равнодушен и к прошлому, и к настоящему, и к будущему своего народа». Это сказал Константин Георгиевич Паустовский.

Теперь что касается самого закона. Неожиданно, и я боюсь, что эта неожиданность возникает из чисто политических соображений, закон стал притчей во языцех и подвергся неожиданному мощному накату со стороны противников принятия этого закона. Должен вам сказать, что по сравнению, скажем, с законом о французском языке наш закон о государственном языке чрезвычайно мягок. На мой взгляд, он недостаточно требователен к объекту этого закона, к его носителям.