Избранные киносценарии, 1949–1950 гг.

— Это хорошо… Но, Ян, послушай… не будем тратить на это время… Сейчас речь идет о твоей судьбе… Твое дело выделено, оно будет слушаться отдельно…

Райнис с удивлением перебивает:

— Отдельно?.. Почему отдельно?

— Мне удалось этого добиться — тебя будут судить одного… Как поэта… понимаешь?.. Я пригласила самого лучшего петербургского адвоката…

Райнис удивлен.

— Ничего не понимаю… Откуда у тебя такие деньги?

Он всматривается в лицо Аспазии и вдруг, поняв, ласково улыбается.

— А-а… ты продала свои серьги?

Аспазия машинально проводит рукой по щеке.

— Это пустяки… У тебя много друзей, Ян… Очень много друзей… Они собрали деньги…

Райнис неодобрительно говорит:

— Рабочие гроши? Для меня… Ну, зачем это?

Раздается звонок.

Старший надзиратель громким деревянным голосом распоряжается:

— Кончать разговоры. Время свидания истекло.

Аспазия впивается руками в решетку.

— Ян, дорогой, слушай меня внимательно… У нас очень мало времени… Запомни — тебя будут судить как поэта, только как поэта… Ты понимаешь, как ты должен вести себя на суде?.. Ты меня не слушаешь, Ян…

Райнис смотрит на Аспазию, как будто хочет надолго запомнить ее лицо.

— Я слушаю…

Посетители по одному направляются к выходу. Аспазия беспокойно оглядывается по сторонам и многозначительно переспрашивает:

— Ты меня понял?

Поэт улыбается трогательно и нежно:

— Я… понял…

15

Широкие коридоры и лестницы в здании Окружного суда, где происходит суд над Райнисом. Все кругом забито людьми. Люди стоят в кулуарах, заполняют все марши лестниц, площадки и вестибюль.

Они напряженно вслушиваются, стараясь уловить смысл речи адвоката, голос которого еле доносится из зала суда.

— Господа судьи! Сегодня вы судите не разбойника и не злодея… Мой подзащитный не выходил с кистенем на большую дорогу, не подделывал векселей и не посягал на жизнь и имущество своих ближних. Нет! Это человек с незапятнанной совестью, который готов положить душу свою за други своя. И не случайна он так упорно молчал здесь на суде! Что может сказать человек, который не чувствует за собой вины, — перед лицом столь несправедливых и ничем не доказанных, но тяжких обвинений?!.

Переполненный судебный зал. В первом ряду сидит Аспазия, рядом с ней — пожилая женщина, служанка Райниса Аннушка.

В зале мелькают студенческие тужурки, ситцевые платья работниц, сюртуки и блузы, жакеты и косоворотки…

Одна из групп — мастер Зегель и сотрудники конторы Вимбы. Другая группа, где-то позади, — Приеде, Абелите и Никаноров.

На скамье подсудимых Райнис сидит, почти не слушая речь адвоката.

Мысли обвиняемого витают где-то очень далеко.

На адвокатской кафедре солидный господин во фраке, с зачесанными назад седыми волосами. Он говорит холодно и строго, лишь временами переходя на патетические интонации.

— Господа судьи!.. О моем подзащитном наиболее полно высказался свидетель Калниньш, который своими показаниями сильно облегчил задачу следствия и суда…

Под большими портретами трех последних царей за судейским столом восседают три неподвижные фигуры в мундирах. Безразличны и равнодушны их лица, холодны и непроницаемы глаза.

— …Но и Калниньш не утверждает, что Райнис был организатором демонстрации!.. Прошу обратить внимание на том второй, листы дела сорок первый и сорок шестой…

Дряхлый председатель суда перелистывает один из толстых томов, лежащих на судейском столе…

Прокурор язвительно улыбается, вызывающе выкрикивает:

— А каким образом он оказался впереди демонстрации?!

Раздается резкий звонок председателя.

Адвокат, не теряясь, быстро парирует удар:

— Праздный вопрос, господин прокурор!.. Общеизвестно, что обвиняемый под влиянием своих родственников, воленс-ноленс оказался втянутым в демонстрацию. Поэтическое легкомыслие и не более!

Приеде и Никаноров недоуменно переглядываются.

Адвокат наполняет стакан и пьет.

— Господа судьи! Мой подзащитный — поэт, и я позволю себе говорить о нем на языке поэзии… Разрешите процитировать стихи обвиняемого, которые еще не фигурировали в деле…

Он быстрым профессиональным движением достает из портфе-л я необходимые бумаги.

— …Вот юношеские стихи поэта:

За годом год все глубже ты отметишь,
Как одинок ты… Отойдут друзья…
Лишь изредка в пути родного встретишь
Иль стебелек сорвет рука твоя…

Какую крамолу смог бы усмотреть в них господин прокурор?..

Председатель резко звонит и перебивает адвоката:

— Я попрошу защиту держаться ближе к существу дела…

Адвокат протестующе поднимает обе руки.

— Но, господин председатель, существом дела именно и является литературная деятельность моего подзащитного!.. Вот перевод «Бориса Годунова», сделанный Плиекшаном еще на гимназической скамье… Разве это не похвальное применение литературных способностей обвиняемого?..

Райнис хмуро отворачивается от адвоката, но тот не обращает на это ни малейшего внимания и с жаром продолжает:

— …Вот наброски будущих драматических произведений… Латышские народные сказки… Замысел пьесы о русском богатыре Илье Муромце… Прекрасный библейский сюжет об Иосифе и его братьях…