Избранные киносценарии, 1949–1950 гг.

— Вы в своем уме, Браухич, или вас пора уже отправить в сумасшедший дом? Оттянуть армии из России? Стоило начинать войну!

— Война с Россией, мой фюрер, — это такая война, которую знаешь, как начать, и не знаешь, как кончить, — настаивает Браухич. — Вы обещали нам, мой фюрер, политический распад Советского государства — только это и вело нас в поля России. Но распада нет, мой фюрер, я сказал бы, — наоборот… Воевать придется долго, и воевать надо серьезно.

— Браухич, замолчите! В моих руках вся индустрия Европы, все ее жизненные ресурсы. В Америке деловые круги поддерживают нас. Вы понимаете, кулак какой силы я занес над этой азиатской страной, уже потерявшей цвет своей армии? Что может устоять передо мной?.. Это зима задержала меня, а не русские. Зима! И вы, Браухич, маловер и трус…

— Не зима нас задержала, мой фюрер, а…

Гитлер сжимает кулаки:

— Браухич, вы изменник!.. — истерически кричит он. — Дезертир!.. Победа мной указана и должна быть добыта!

Гитлер, беснуясь, бегает у стола, внезапно останавливается, обращается к Рундштедту:

— Рундштедт, примите главное командование.

Р у н д ш т е д т. Мой фюрер, я не могу принять вашего назначения… Воевать с Россией — это безумие. Если мы не могли победить ее в 1914 году, когда она была отсталой и зависимой, то тем более мы не сможем добиться успеха сейчас.

Г и т л е р. Это еще что?

Р у н д ш т е д т. Стратегический план германского командования на Востоке потерпел крах.

Г и т л е р. Ах, вот как! Заговор?.. Отлично… Я, я научу вас, как следует воевать… Я возглавлю армию… Кейтель!.. Будете со мной… Доктрина молниеносной войны изложена в моей книге, надо только уметь читать…

После короткой паузы он продолжает:

— Коммунизм — враг не только Германии… Мы — авангард. Мы нужны и Англии и Америке. Неужели вы серьезно думаете, что Черчилль искренне держит сторону Сталина? Вы, господа генералы, травмированы Россией, хотя находитесь на русской земле. — Сжимает кулаки. Лицо наливается кровью. — Собрать все, что можно. Выжать Европу, как лимон. Итальянцев, румын, венгров — всех в огонь. Кликнуть клич в Испании, во Франции, в Швеции, Турции… Крестовый поход! Я возглавлю… В Лондоне и Вашингтоне должны понять, что я делаю их дело. Вы слышите меня? Их дело!..

Он шатается от кликушеского возбуждения. Геббельс подобострастно, соболезнующе обращается к Гитлеру:

— Вы устали, мой фюрер, вам следует отдохнуть.

— Да, конечно, мой фюрер, — вторит Геринг.

— Да, да, — Гитлер трет лоб. — Я должен отдохнуть…

Будуар Евы Браун.

Золотистые волосы, убранные, как драгоценность, кукольно красивое лицо, не омрачаемое ни единой мыслью, изящные руки в кольцах…

Такова Ева Браун.

Гитлер устроился напротив нее, жуя пирожок, и его полный восторга взгляд не может оторваться от Евы.

Большое удовольствие, которое он получает, наслаждаясь пирожками и разглядывая свою любовницу, мало-помалу успокаивает его. И все же он время от времени возвращается к мрачным мыслям.

— Успокойся, Адольф, — мягко говорит Браун.

Он улыбается, кладет голову на ее колени.

— Знаешь, Ева, я в конце концов разрушу Москву! Если бы не зима, я был бы уже в Москве, но я еще буду в ней. Я! — произносит он страстным шопотом и продолжает жевать пирожок.

— Конечно, милый, ты все можешь, — она стряхивает перхоть с его мундира и перебирает рукою волосы. — Ты должен ежедневно мыть голову тем эликсиром, что я тебе дала. Покажи ногти! Ай-ай-ай! — и, вынув из волос шпильку, начинает чистить ему грязные ногти.

— Я выгоню русских в леса Сибири! — говорит Гитлер.

— Ну да, ну да, натюрлих. Только не волнуйся и будь всегда чистеньким, красивым, — говорит Ева Браун и протягивает Гитлеру пирожок.

— Войну, Ева, я закончу в Сталинграде. Это будет символом — покончить со Сталиным в Сталинграде. Ты не находишь?

— О, натюрлих, только ты один мог придумать такой ход!

— Да, я один, это верно, — соглашается Гитлер. — Это гениально — покончить со Сталиным в Сталинграде…

И он стремительно выходит из комнаты.

Вбежав в свой кабинет, где его терпеливо ждут генералы, Гитлер подходит к огромной карте Советского Союза и, обхватив ее руками с севера и с юга, кричит:

— Я возьму Россию в гигантские клещи. Смотрите!.. Я разорву ее пополам на Волге… Я задушу Москву…

К е й т е л ь. Колоссально!.. Это поистине замысел гения, мой фюрер!

Р у н д ш т е д т. Мы не в состоянии, мой фюрер, нанести в этом году несколько одновременных ударов.

Г и т л е р. Не говорите мне этого. Я нанесу один удар с юга, но он будет смертелен.

Он обращается к Иодлю:

— Скажите, Иодль, сколько дивизий мы можем бросить к Волге?

И о д л ь (угодливо). Всю группу Паулюса, всю группу Манштейна, всю группу Клейста.

Г и т л е р. И румын, и итальянцев, и всех, всех… К станкам поставим пленных. Подготовьте приказ. Паулюса — к Волге, Клейста — на Кавказ. И вы увидите, чем это кончится. Я задушу Москву.

Г е р и н г. Наши ресурсы, мой фюрер, на исходе… трудно подготовить большое наступление.