Избранные киносценарии, 1949–1950 гг.

— Как же уснуть, Степа, когда такое положение? — удивляется Сидор Трофимович.

Встав из-за стола, Степан Павлович строго спрашивает:

— Я тебя когда-нибудь обманывал? Скажи!

— За пятьдесят лет ни разу!

— Значит, спокойной ночи! Яблочки сам хвалил, так уж подожди, а то обидится старуха… А я пойду.

Сидор Трофимович очень удивлен:

— Куда ты на ночь глядя?

Степан Павлович разглаживает короткий ежик своих седых волос:

— На танцульку!

Шумно и весело на танцевальной площадке в парке.

Звенит баян. В центре круга танцует несколько пар.

Степан Павлович подходит к молодежи и сумрачно глядит на веселье.

Увидев отца, Лида сразу же выходит из круга.

Василий замечает Степана Павловича и тоже подходит к нему, потный и разгоряченный.

— Хорошо ты ногами работаешь, — насмешливо замечает старик.

— Я и руками умею.

— И руками много не наработаешь! Головой надо!

— А вы это к чему, Степан Павлович? — настораживается Вася.

— А к тому, — сурово отвечает старик, — танцы эти сейчас же кончай, Лиду я домой заберу, чтоб задаром не ревновал, а ты в сей же минут разыщи бригаду — и чтоб завтра утром с первыми же петухами в нарядной были! Понял?

— А зачем так рано? — удивляется Вася.

— Соберемся пораньше, потолкуем перед сменой, как уголька подбавить. Надо комбайн выручать! — Выждав паузу, Степан Павлович солидно добавляет: — Есть у меня одна мысль.

— …И ни одной живой мысли в голове! Ничего не могу придумать! Все уже перепробовал, а машина не идет! — Трофименко с горечью кивает в сторону неподвижного комбайна и протягивает своему собеседнику тетрадь: — Вот, посмотрите записи. Вы инженер, поймете!

Владимир Недоля проглядывает исписанные страницы. В лаве светло и тихо, тихо так, что слышно, как вздыхает конструктор.

— А мне кажется, что комбайн здесь ни при чем, — закрывая тетрадь, говорит Владимир.

— Ну да, виноваты геологические условия, — иронизирует Трофименко, — земник, вы хотите сказать?

— Конечно, земник… Он-то и держит вашу машину, — цепляет ее.

— То-то и оно, что земник! А что с ним прикажешь делать?

Владимир внимательно рассматривает машину и вдруг предлагает:

— А что, если приподнять комбайн выше уровня этого земника?

— А как же он тогда будет двигаться? — усмехается конструктор. — По воздуху или на крылышках?

Владимир спокойно разъясняет:

— Не на крылышках, а на салазках! Как на обыкновенных саночках! Понимаете?

Предложение настолько неожиданно, что Трофименко не замечает, как мыслит вслух:

— Салазки?.. Неожиданно, чорт побери!

— А я бы попробовал, — настаивает Владимир.

— Вы на этом участке работаете? — спрашивает вдруг Трофименко.

— Нет, я начальник на «Второй западной».

— Жаль… А мы даже не знакомы.

Владимир протягивает руку:

— Рад представиться. Недоля Владимир Степанович.

— Позвольте, — снова удивляется Трофименко, — только что здесь был Недоля — парторг шахты.

— Мой старший брат.

— Ага, это, значит, он вас прислал ко мне на выручку?

Смущенно улыбаясь, Владимир признается:

— Нет… Я тут у вас частый гость, стою в сторонке и наблюдаю. Интересно. А сейчас шел домой и решил заглянуть…

— Спасибо! — горячо пожимая ему руку, говорит Трофименко. — Спасибо вам от души, прямо вам скажу, — спасли вы меня сегодня… Теперь спокойно подымусь на-гора́!

— Спать? — улыбается Владимир.

Конструктор добродушно отмахивается:

— Меня теперь никакой сон не возьмет, пока не решу дело с этими салазками… Пошли, товарищ!

Повеселевший Трофименко и Владимир направляются к выходу из лавы.

Ночь. Колеблемый ветром, качается уличный фонарь…

У калитки прощаются Вася и Лида, прощаются давно, а все никак не могут расстаться. Крепко обнимая свою любимую, Вася целует ее еще и еще раз.

Внезапно из темноты раздается кашель и затем робкий женский голос:

— Простите, пожалуйста…

— Ой! — испуганно вскрикивает Лида и закрывает рукавом пылающее от смущения лицо.

Застигнутый врасплох Вася мгновенно поворачивается и бегом исчезает в ночной темноте.

— Ради бога, милая, простите, что я вас потревожила, — снова слышится голос, и из темноты появляется едва освещенная фигура молодой женщины с портфелем в руке.

Лида робко смотрит на нее сквозь разжатые пальцы.

— Я только что приехала на шахту, — виновато улыбаясь, говорит женщина, — понимаете, никого не могу найти… А уже полночь. Вот и пришлось нарушить ваше свидание.

Лида тихо спрашивает:

— Кто вы?

— Кто я? — переспрашивает женщина и тихо смеется. — Я ищу Трофименко, конструктора. Вы не знаете его?

— Трофименко? — оживляется Лида. — Конечно, знаю… Это который с комбайном? Да?

— Да, который с комбайном! Что он, жив еще? Не умер? Или женился? — смеется она.

Лиде нравится эта женщина, и, улыбнувшись, она отвечает:

— Нет, что вы, что вы!.. Зачем же? Жив. Не ладится у них пока с комбайном… Вот он по целым дням из шахты и не выходит…

— Узнаю товарища Трофименко… — с ласковой усмешкой говорит женщина. — Значит, мне на улице ночевать придется!

— А вы у нас переночуйте… А? Ей-богу! А утром мы его найдем…

— Нет, нет, утром надо обратно в город. Я ведь на работе… А где он живет, не знаете?