Избранные (ЛП)

— Ты нервничаешь? — спрашиваю я ее в пятый раз, не в силах сдержаться, потому что меня немного трясет.

Она перегибается через сиденье и хватает меня за руку.

— Вовсе нет, дорогая. Но ничего страшного, если ты нервничаешь. Это большой шаг, который меняет нашу жизнь. Но это не значит, что мы перестаем быть собой, это всегда будем я и ты против всего мира. Мы просто… добавим еще и Беннетта. И мы втроем будем поддерживать и любить друг друга, несмотря ни на что. Обещаю.

Ее глаза остекленели от непролитых слез, и я сглатываю комок в горле.

— Я люблю тебя, мама.

Мы смотрим, на длинную цепочку людей, тянущейся к церкви. Когда мы наконец подъезжаем, кремовый ковер раскатан до того места, где мы выходим из машины, мои бабочки взлетают до небывалого максимума. Шум снаружи машины оглушает, и люди скандируют имя моей мамы.

Она выходит первой, ее выход грациозен и благороден в каждом действии. Ее ладонь машет толпе, как будущая королева, которой вот-вот станет. Мегаваттная улыбка на ее лице не напоказ, я знаю это, потому что чувствую каждую унцию ее счастья в своих костях.

Я выхожу, мое длинное светло-фиолетовое платье развевается в мягком весеннем воздухе. Мама позволила мне выбрать мое платье, творение с кружевом на верхней части и толстыми лямками, которые поднимали мои сиськи немного выше, чем они были на самом деле. Оно подходило мне во всех нужных местах, и было таким красивым и просто… милым.

Толпа снова ревет, и я робко машу рукой. Я не привыкла ко всему этому, голова горит каждый раз, когда я выхожу к людям. Я не была воспитана для этого, и не так уж важно, чтобы я изучила все аспекты, поскольку осенью уезжаю в колледж. Я не буду подвергаться такому пристальному вниманию или публичным выступлениям… Но я также знаю, как вести себя, когда это необходимо.

— Красивая!

— Сияющая!

— Великолепная!

Тротуары переполнены комплиментами, похвалы раздаются со всех сторон. Я молча благодарю небеса за то, что никто не осыпает ее оскорблениями и вопросами. Подойдя к ней, я сжимаю ее руку, прежде чем встать сзади и поднять шлейф ее платья. Кружево словно масло под моими пальцами, и я задыхаюсь от того, как красиво она выглядит.

— Ты готова? — спрашиваю я сквозь шум.

Мама оборачивается, ее вуаль опущена на лицо.

— Никогда в жизни не была так готова.

Вместе мы направляемся к церкви, двери которой открываются под звуки органной музыки. Мое сердце парит и летит, ошеломление от всего этого слишком велико. В уголках моих глаз появляются слезы, этот момент такой долгожданный для мамы и Беннетта. Они заслужили сегодняшний день.

Все стояли в церкви, высокие расписные потолки смотрели на нас своими ангелами и богами. Белый мрамор и серый сланец составляли невероятные арки и статуи, распятия и витражи, отчего все здание казалось потусторонним. Скамьи были заполнены, но мама ни разу не повернула головы от прямого взгляда в конец прохода.

Беннетт стоит в конце в своей британской военной форме, его медали и нашивки блестят на лацканах и плечах. Я всегда представляла себе принцев и королей стойкими в важных случаях, но мой отчим открыт в проявлении своих эмоций. Может быть, именно поэтому публика так его любит.

Он смотрит только на маму, его улыбка так широка, что может соперничать с шириной Техаса. Он нетерпеливо ждет, переплетая пальцы и покачиваясь на ногах. Прогулка длинная, но усиливает предвкушение, все с обожанием смотрят на нас с мамой. Я слежу за тем, чтобы ее шлейф не перекручивался, чтобы она могла пройти правильно, чтобы все в этот момент было настолько идеально, что даже «Hallmark» не смог бы сделать это лучше.

Наконец мы добираемся до алтаря, Беннетт помогает маме подняться по ступенькам, чтобы присоединиться к нему. Я разглаживаю ее платье и перехожу на свое зарезервированное место на первой скамье.

И я наблюдаю, мы все наблюдаем, как сказка разворачивается буквально на наших глазах. Как два человека соединяются самым связующим образом, возможным на этой земле. Как они клянутся доверять, защищать и любить друг друга, исполнять свои обязанности в унисон.

Слезы текут по моим щекам, смесь счастья и печали. Счастлива от того, что расцвела новая глава, что моя мама получила то, о чем всегда мечтала, что стала семьей с таким благородным человеком, как Беннетт. Но печаль подкрадывается, лицо Ашера в моем сознании, и дни, когда мы были только мамой и мной, теперь исчезают.

Простые времена прошли, и это наша реальность. Она может быть привилегированной, прекрасной, но я знаю, что она будет сложной и несовершенной.

Шок сотрясает мое тело, мои пальцы пытаются сомкнуться. Я не чувствую их, ничего не слышу из-за звона в ушах.

Не могу поверить в то, что только что произошло, мои чувства притупились, но в то же время были такими острыми. Не это ли люди имеют в виду, говоря, что человек способен быстро действовать в кризисных ситуациях?