Избранные произведения

Когда вернулся муж седоголовый,
Он снял с души красавицы оковы,
Привез ей сто вестей от жениха, —
Дышала лишь азизом Зулейха!
Запела птица вещая о счастье,
Для Зулейхи раскрылась роза страсти.
Был сон источником ее скорбей —
Ее избавил призрак от цепей.
Да, наша радость в мире, наше горе —
Лишь сон и призрак, что исчезнут вскоре.
Как счастлив тот, кто на путях земных
Не знал ни призраков, ни снов пустых...
Царевне шах не думал прекословить,
Стал для нее приданое готовить.
Он кукол, чья отчизна — Рум и Рус,
Ей подарил, — я счесть их не берусь!
Гранаты — груди, а уста рубины,
Ланиты — сад, пахучий и невинный.
Ушам от ожерелий — веселей,
От уха и до уха — лук бровей.
То розы, только розы без обмана,
Им не нужны белила и румяна.
Их кудри амброю напоены —
Жемчужины с дыханием весны!
Здесь были также отроки такие,
Что волновали все сердца людские.
Оторвалась, чтоб с ветерком играть,
От их причесок мускусная прядь.
Все шапки — набекрень. Смотри, прохожий:
На гиацинты локоны похожи!
Красавцы, чья одежда так ярка, —
Нежней цветка и тоньше стебелька.
Стан каждого — как волосок прелестный.
Смотри: силком стал поясок прелестный!
Здесь были кони, быстрые как мяч,
Проворные, когда помчатся вскачь,
Они во время бега — быстры, ловки,
Разумны и спокойны при седловке.
Едва лишь тень на них отбросит плеть,
Они готовы к небесам взлететь.
Онагры не догонят их степные,
А в бурных реках — птицы водяные.
Копытами сотрут горы уступ,
Поднимешь плеть — сольются хвост и круп,
Им не преграда — кряж высокогорный,
А поводу всегда они покорны,
Здесь были — все горды как на подбор —
Верблюды, чьи горбы — вершины гор.
Не Бисутун-гора — такие горы:
У них, живых, четыре есть подпоры.
Пусть их к святым пустынникам причтут:
Еды чуть-чуть — и непомерный труд!
Пересекая сто пустынь упорно,
Они питались лишь плодами терна.
Ни сна, ни пищи, труден каждый шаг,
А песнь погонщика звенит в ушах..
Державы целой дань — дивитесь, люди! —
В тюках на каждом двигалась верблюде.
Здесь были драгоценные дары —
Румийские и шамские ковры.
В шкатулках — жемчуг, и сапфир старинный,
И Бадахшана яркие рубины.
В сосудах — амбра из далеких стран,
Татарский мускус и душистый бан.
Погонщики помчались, пыль взметая.
Смотри: земля пестра, как степь Китая!
Невесте предназначил властелин
С покоем брачным схожий паланкин,
Чьи стены — из алоэ и сандала,
Где позолота гвоздиков блистала.
С шатром Джамшида мы сравним назес,
А купол — только с куполом небес.
Утыканный гвоздями золотыми,
Сверкал он жемчугами дорогими.
На паланкине — полог из парчи,
На ней горят узоры, как лучи.
Так Зулейху, невестой ставшей ныне,
Отправили в Египет в паланкине.
Тот паланкин поплыл на скакунах,
Качаясь, точно лодка на волнах.
А следом — сотни пальм, платанов, сосен,
Жасминогрудых, розоликих весен.
Казалось, вешний ветер молодой
Помчался из одной страны к другой.
Сады поникли зеленью густою,
Посрамлены подобной красотою.
Невольники на всем скаку летят,
Невольницы на них сквозь шелк глядят.
Их кудри как силки, а их обычай —
Невольником гордиться, как добычей.
От стрел-ресниц все падают кругом,
В душе у всех невольников — пролом.
Те — завлекают, нежно строят глазки,
А всадники — любовной жаждут ласки.
Везде — базар, сердец влюбленных жар,
Есть покупатели, и есть товар.
Так от стоянки двигались к стоянке
И Зулейха, и слуги, и служанки. К Египту приближаясь с каждым днем,
Красавица мечтала об одном:
Пусть вспыхнет утро, с ночью скорби споря,
Пусть больше никогда не будет горя.
Не знала, что далек еще рассвет,
Что утро вспыхнет через много лет.
А караван вперед, вперед стремится —
И вот Египта перед ним граница.
И Зулейха, приехав наконец,
Велела, чтоб отправился гонец,
Азизу сообщил об их прибытье,
Доставил весть о радостном событие —
Мол, счастье долгожданное взошло,
Иди встречай его, пока светло!