Избранные произведения

откуда-то взявшаяся способность к длительному, в течение многих лет

непрерывному усилию, способность в течение пятнадцати лет

неослабно вести основную линию, лозунг борьбы вместо прежнего

непротивленства. Несомненно, что основные черты «национального

характера» перестали быть основными. Действующей силой выступили

совсем другие черты. И жизнь получила совсем другое лицо» 32.

Речь П. Романова на Первом съезде писателей, где он говорил об

особенностях сатиры, была произнесена не без оглядки на требования

вульгаризаторской критики. «Навсегда покончить с однобокой

сатирой,– говорил он,– иначе они, «сатирики», прежде всего обрекают

на гибель самих себя». Горькой иронией в адрес тех, кто был поставлен

в железные тиски новейшей критикой, звучат эти слова. «Сатирик и

юморист могут отвечать на требования нашей эпохи. Они могут,

разоблачая брак, создавать и образы героев нашей эпохи, не изменяя

при этом своей индивидуальности» 33. П. Романов ошибался – это было

насилие над творческой индивидуальностью сатирика, измена своим

творческим принципам. Насаждение такой межеумочной литературы

породило впоследствии ту серую бесконфликтную мелкую юмористику

и убогую сатиру, которая стала господствующим направлением в этих

жанрах на протяжении полувека.

Реализуя провозглашенные теоретические установки, Романов

написал рассказы «За этим дело не станет», «Интеллигенты»,

«Пионерка», некоторые другие. Лишь в рассказе «За этим дело не

станет» еще чувствуется энергия и мастерство писателя. Все остальное

значительно слабее, бледнее.

Последним крупным его произведением (помимо 4 и 5 частей

«Руси») был роман «Собственность» (1932). Эскизом к роману, как бы

конспектом его, послужил небольшой рассказ «Блестящая победа»

31 Чибуренко Н. При чем здесь Пантелеймон Романов? – Ж. Штурм

(Самара), 1932, № 4, с. 48.

32 Романов П. Рассказы. М., 1934, с. 37.

33 Первый Всесоюзный съезд советских писателей. Стеногр. отчет.

М., 1934, с. 247.

24

(1930): талантливый пейзажист Виктор Большаков предает свой талант

и начинает клепать плакаты на потребу дня. Плакаты приносят ему

достаток, художник строит дачу, занимается садом, огородом, погрязает

в собственности. Его талант истаивает.

Талант и общество, художник и общество–это одна из проблем,

всегда волновавших Романова.

И опять посыпались обвинения в пошлости, в искажении

действительности. Это было расхожим клеймом, которое

прикладывалось к каждому новому произведению писателя:

«Пошлость»,– бросали критики в адрес романа «Собственность»,

«Пошлая проблематика»,– заявляли читатели на страницах

«Литературной газеты», «Пошлость»,– звучало в рецензиях на

вышедшие в 1934 и 1935 годах сборники рассказов Романова.

Но наиболее проницательные писатели (Воронский, Горький)

ценили талант Романова и старались оградить его от нападок. «П.

Романова совсем напрасно, главным образом, развязные ленинградские

критики упрекают в пустой анекдотичности,– писал Воронский. –

Этого у него нет. Романов серьезен, он заставляет смеяться других, но

сам не смеется, больше, на литературном лице его – маска

бесстрастности» 34.

М. Горький в статье «О трате энергии» прямо называл эту

критическую кампанию травлей. «У нас образовалась дурацкая

привычка втаскивать людей на колокольню славы и через некоторое

время сбрасывать их оттуда в прах, в грязь,–писал он.– Не стану

приводить примеров столь нелепого и жестокого обращения с

человеком, примеры всем известны. Но если необходимо, укажу на

отношение к Сейфуллиной, Романову, Бабелю, Герасимову и многим

другим. Мне они напоминают сцены «самосуда» над воришками в 17–

18 годах – позорнейшие драмы, авторами которых являлись обыватели.

И вот эти обывательские, мещанские волчьи травли человека весьма

надоедливо напоминаются каждый раз, когда видишь, как охотно и

сладострастно все бросаются на одного, чтобы, уничтожив

оплошавшего, занять его место» 35.

И все это происходило на фоне невероятной популярности

Романова у читателей и зрителей. Его комедия «Землетрясение», одна

из первых советских комедий, с огромным успехом прошла в десятках

театров страны. Его рассказы читались с эстрады многими сотнями

исполнителей, профессиональных и самодеятельных. В информации

«Что читают артисты», опубликованной в газете «Московский

комсомолец», сообщалось: «Из русских писателей по читаемости идет

Пантелеймон Романов, за ним Толстой, Горький, Вересаев,

34 Красная новь, 1925, № 12.

35 Горький М. О трате энергии.– Известия, 1929, 15 сентября.

25

Достоевский, Лавренев и др. Старые классики читаются значительно

больше, чем советский писатель (за исключением П. Романова)» 36.