Избранные произведения

Ласло. Большего я от вас и не требую, — только того, чтобы вы меня поняли. И если когда-нибудь вы прочтете мое имя в газете или услышите, что я заслужил участь преступника, знайте: я не злодей и не преступник. Преступник не я!

Моника. Я буду знать, Лаци… И благодарю.

Музыка стихает; громче слышатся голоса в кафе.

………………………………………………………………

Через несколько дней его арестовали… Полиция арестовывала тогда коммунистов и всех «подозрительных» лиц, — уже шла война против Советского Союза… Позже я услышала, что его интернировали, а затем послали на фронт, в штрафную роту… Такова история моих свиданий.

Шандор. А седьмое свидание не состоялось.

Моника. Двадцать девятого августа сорок первого года, в тот день, когда мы должны были встретиться с вами, я получила телеграмму… Это почти чудо, — сообщали вы, — но вам удалось получить разрешение на выезд за границу. Университет и Академия сделали все для того, чтобы вы в составе дипломатической миссии смогли поехать в Японию. Если вы упустите эту возможность — повестка о призыве, война… И тогда на долгие годы, а может быть, навсегда придется проститься с изучением восточных языков.

Шандор. Да, это было так. И еще кое-что. Вы забыли?

Моника. Нет. Через год, самое большее — через два, вы вернетесь на родину и будете претендовать на несостоявшееся свидание. А до этого вы желаете мне быть хорошей девушкой, хорошо и прилежно учиться и еще прилежнее думать о вас. (Смеется.) Шестнадцать лет я бы думала о вас!..

Шандор. Н-да… Немного затянулась эта научная командировка… Но восточные языки я изучил довольно серьезно.

Моника. Жизнь разбросала всех нас, годами я вообще ничего не слышала о вашей судьбе. Тем временем я получила диплом и вышла замуж. Герои Фив канули в прошлое.

О своем замужестве скажу лишь, что многие бедные девушки, такие, как я, могли бы мне позавидовать. Муж — молодой врач из достаточно состоятельной семьи, разумный, образованный человек, отличный спортсмен… После экзаменов по специальности я отдыхала летом в Тихани, на Балатоне. Вернее, репетиторствовала в семье одного торговца-оптовика, натаскивала его глупую дочь. Там мы и познакомились. Он был подлинным кумиром женщин. На теннисной площадке, на пляже вокруг него кружил и щебетал целый рой девушек и молодых женщин. Признаюсь, моему тщеславию льстило, что он заметил именно меня, серенькую репетиторшу, у которой даже не было модного купального костюма. Затем… осенью мы обручились, а между рождеством и Новым годом поженились. Была война… Моего мужа — тогда он был еще моим женихом — призвали в армию. Впрочем, это была скорее видимость военной службы: просто он должен был проводить ежедневный прием больных в военном госпитале. Жил он дома и даже не носил военной формы. В апреле сорок четвертого я сдала выпускные экзамены и стала педагогом. Тогда как раз начались бомбардировки Будапешта. Мы с мужем арендовали домик на горе Хармашхатархедь. Наполовину вилла, наполовину крестьянский домик, принадлежавший швабу. Я и не пыталась устроиться на работу — муж не разрешал. «Пока я жив, — говорил он, — тебе не нужно беспокоиться о хлебе насущном; место женщины дома…» Муж купил автомобиль. Впрочем, это несколько громко звучит: у нас была дешевенькая старая машина марки «тополино». Можете себе представить, в каком она была состоянии, если даже армия не пожелала ее использовать. Но все равно — автомашина, дача вдали от района частых бомбежек. Скажу прямо: я хорошо жила. И все же я без радости вспоминаю это время. Закупки, готовка, болтовня с соседками по целым дням, а с четырех часов пополудни ожидание мужа. Обычно я выходила его встречать и шла по извилистой горной дороге навстречу медленно наступающему, пыльному, полугородскому-полудеревенскому вечеру. Пустая, мелкая, неинтересная жизнь; не такой я хотела.

В середине лета на гору пришли солдаты. Инженерные части и какие-то гражданские с повязками на рукавах. Они рыли, производили подрывные работы, что-то строили. Каждый день я проходила мимо них…

Слышится шум мотора; резкое торможение.

………………………………………………………………

Хелло, сервус!

Муж Моники. Садись, садись, быстрее. Я же говорил тебе, дорогая: не встречай меня. Это штрафная рота. Откуда нам знать, что здесь за люди? Гораздо лучше, если ты будешь оставаться дома и держать двери на замке.

Моника. Я и так сижу дома взаперти целыми днями. Эта маленькая прогулка — мое единственное развлечение.

Машина трогается.

Муж Моникию Твое единственное развлечение причиняет мне беспокойство в течение всего дня.

Автомашина неожиданно останавливается. Муж Моники пытается завести заглохший мотор.

Ну вот, заглох. Как видно, свечи не в порядке. Погоди-ка минутку…