Избранные произведения. I том

В заплечном мешке, который принесла Дженна, был табак. Роланд свернул самокрутку и закурил. Докурил ее до крошечного окурка, не сводя глаз с ее одежды, вспоминая взгляд ее черных глаз. Вспоминая ожоги от золотого медальона на ее пальцах. Однако она подняла медальон, зная, что Роланд хочет забрать его с собой. Боль не остановила ее, и теперь на шее Роланда висели два медальона.

Когда поднялось солнце, стрелок двинулся на запад. Он знал, что со временем найдет лошадь или мула, но сейчас он не возражал против пешей прогулки. И целый день у него в ушах стоял звон колоколов. Несколько раз он оглядывался в надежде увидеть черноволосую фигурку, догоняющую его. Но нет, он был один в холмистой стране к западу от Элурии.

Совсем один.

Книга I СТРЕЛОК

…камень, лист, ненайденная дверь; о камне, о листе, о двери. И обо всех забытых лицах.

Нагие и одинокие приходим мы в изгнание. В темной утробе нашей матери мы не знаем ее лица; из тюрьмы ее плоти выходим мы в невыразимую глухую тюрьму мира.

Кто из нас знал своего брата? Кто из нас заглядывал в сердце своего отца? Кто из нас не заперт навеки в тюрьме? Кто из нас не остается навеки чужим и одиноким?

…О, утраченный и ветром оплаканный призрак, вернись, вернись.

Томас Вулф.

«Взгляни на дом свой, ангел»

Где-то на краю света стоит таинственная Черная Башня — воплощение всего Зла. Стрелок Роланд отправляется в путешествие, полное опасностей и нелегких решений, чтобы найти ее. Препятствует ему человек в черном, который должен раскрыть стрелку тайны мироздания, но только это потом… а сейчас предначертанный и сложный путь предстоит отпрыску великого рода Эльда…

Глава 1

Стрелок

Человек в черном ушел в пустыню, и стрелок двинулся следом.

Эта пустыня, апофеоз всех пустынь, растянулась до самого неба, в необозримую бесконечность по всем направлениям — белая, слепящая, обезвоженная и совершенно безликая. Только мутное марево горной гряды призрачно вырисовывалось на горизонте, и еще изредка попадались сухие пучки бес-травы, что приносит и сладкие сны, и кошмары, и смерть. Редкий надгробный камень служил указателем на пути. Узенькая тропа, пробивающая толстую корку солончаков, — вот все, что осталось от старой столбовой дороги, где когда-то ходили фургончики и повозки. С тех пор мир сдвинулся с места. Мир опустел.

На стрелка накатило мимолетное головокружение, когда все внутри вдруг обрывается и мир кажется эфемерным, почти прозрачным. Оно быстро прошло, и, как и мир, по чьей тверди сейчас шел стрелок, он тоже сдвинулся с места. Стрелок шел спокойно, не торопясь, но и не тратя времени даром. Вокруг его пояса обвивался бурдюк с водой. Бурдюк был почти полный и напоминал туго набитую колбасу. Стрелок много лет практиковался в кхефе и достиг, может быть, пятого уровня. Будь он праведником из мэнни, он бы вообще не испытывал жажды; он бы тогда наблюдал за тем, как его тело теряет воду, бесстрастно и невозмутимо, и увлажнял бы расщелины этого тела и темные глубины его пустот лишь тогда, когда разум подсказывал бы ему, что это действительно необходимо. Но он не был мэнни, и не поклонялся Человеку Иисусу, и уж никак не считал себя праведником. Иными словами, он был самым обыкновенным странником и ничего не знал наверняка, кроме того, что ему уже хочется пить. Хотя не так сильно, чтобы пить прямо сейчас. В каком-то смысле ему это даже нравилось. Так было положено в этом краю, краю жажды, а всю свою долгую жизнь стрелок только и делал, что приспосабливался к обстоятельствам. И он это умел.