Избранные произведения. I том

Шатаясь, полуоглушённая Кали-бвана поднялась на ноги и обнаружила, что осталась одна. Человек с обезьяной исчезли. Девушка громко крикнула, но никто не ответил. Она решила, что, наверное, потеряла сознание, и не могла понять, сколько времени прошло с тех пор, как обезьяна унесла Старика. Ей хотелось пойти за ними, но она не знала, куда. Её охватил порыв догнать их и отбить мужчину, её мужчину. Эта мысль, проникнув в сознание, ничуть не возмутила её чувств.

Разве не назвал он её «моя Кали» — моя женщина? Какую перемену совершило с ней это происшествие! Только что она старалась возненавидеть этого человека, выискивая любую деталь, которая могла бы внушить к нему отвращение — неумытость, всклокоченная борода, жалкие лохмотья. Теперь же она отдала бы все на свете, лишь бы вернуть его, и вовсе не потому, что нуждалась в его защите. Это было ясно, как божий день. И когда она осознала всю глубину своих чувств, то нисколько не устыдилась. Да, она полюбила его, полюбила человека в лохмотьях, безымянного бродягу!

* * *

Тарзан из племени обезьян терпеливо ожидал решения своей участи, каким бы оно ни оказалось. Он не тратил впустую силы на то, чтобы развязать прочные путы, и не предавался никчемным переживаниям, а просто лежал в обществе Нкимы, сидевшего рядом. В этом мире всегда что-нибудь да не так, думал Нкима, давно пора к этому привыкнуть, вот только себя жалко, а сегодня особенно. Вряд ли обезьянка чувствовала себя несчастнее, если бы за ней погналась пантера Шита.

День клонился к вечеру, когда чуткие уши Тарзана уловили звуки приближающихся шагов. Он услышал их прежде, чем Нкима или кто-нибудь из великих обезьян, и тихонько зарычал, предупреждая остальных. Звери тотчас встревожились, детеныши и самки сгрудились возле ощетинившихся самцов. Все насторожились, затаив дыхание.

Обезьяны нюхали воздух, но ветер дул от них и нельзя было определить, кто идёт. Самцы заволновались, готовясь к немедленной битве или к мгновенному бегству.

Из леса, ступая неслышно, несмотря на громадный вес, вышла огромная фигура.

Это был Га-Ят. Под мышкой он нёс человека. Зу-То зарычал. Он видел Га-Ята, но не мог распознать его запаха, а всем известно, что зрение и слух могут подвести, лишь обоняние никогда не ошибается.

— Я Зу-То, — проворчала обезьяна, обнажая острые, крепкие клыки. — Берегись!

— Я — Га-Ят, — возвестил пришелец, направляясь к Тарзану.

Почуяв запах Га-Ята, обезьяны немного успокоились, но запах человека не понравился им, привёл в беспокойство, и, рыча, они двинулись вперёд.

— Смерть тармангани! — зарычали животные. Га-Ят подошёл к месту, где лежал Тарзан, и без лишних церемоний сбросил Старика на землю.

— Я — Га-Ят, — объявил он. — Принёс тармангани. Га-Ят не видел ни одного гомангани.

Обезьяны подошли ближе, горя желанием наброситься на человека. Старику ранее не доводилось видеть такого множества великих обезьян, и он не подозревал, что они настолько огромные. Это не были гориллы, и они имели больше сходства с человеком, чем все другие обезьяны, которых Старик когда-либо видел. Ему вспомнились рассказы туземцев о волосатых людях леса, рассказы, которые он никогда не воспринимал всерьёз.

Повернув голову, он увидел неподалёку лежащего на земле белого человека, связанного и совершенно беспомощного. Старик не узнал его и решил, что тот тоже пленник человекообразных обезьян.

Как они омерзительны! Слава Богу, что обезьяна схватила его, а не Кали. Бедняжка Кали! Что с нею теперь будет?

Обезьяны надвигались тёмной стеной. Их намерения были совершенно очевидны, и Старик решил, что ему пришёл конец.

Но вдруг, к своему удивлению, Старик услышал грозное рычание, сорвавшееся с уст связанного человека, и увидел, как тот оскалил крепкие белые зубы.

— Этот тармангани собственность Тарзана, — прорычал человек-обезьяна. — Не троньте его, он мой.

Зу-То и Га-Ят принялись отгонять обезьян. Старик вытаращил от изумления глаза. Он не понял ни слова из того, что сказал Тарзан, более того, не поверил, что человек способен разговаривать с обезьянами, однако факты были таковы, что охотник был вынужден признать это вопреки здравому смыслу.

Он лежал и смотрел вслед удаляющимся косматым громадинам, казавшимся совершенно нереальными.

— Что, из огня да в полымя? — произнёс вдруг на английском низкий звучный голос.

Старик метнул взгляд на говорившего. Голос оказался знакомый. Лишь теперь Старик узнал этого человека.

— Так это вы вызволили меня из заварухи в храме! — воскликнул он.

— Теперь и я вляпался в заваруху, — отозвался незнакомец.

— Вернее, мы оба, — уточнил Старик. — Как вам кажется, что с нами будет?

— Ничего, — ответил собеседник.

— Тогда зачем я им понадобился?

— Я попросил обезьяну привести сюда человека. Видимо, вы оказались первым, кто повстречался ей на пути. Я и не предполагал, что это будет белый.

— Вы послали обезьяну? Они вас во всем слушаются? Кто же вы и почему вам потребовался человек?

— Я — Тарзан из племени обезьян, и человек мне нужен для того, чтобы размотать проволоку на руках. Обезьяны не сумели.