Избранные произведения. I том

Она позировала и сейчас, в то прохладное сырое весеннее утро, когда к нему подошел Тони, младший сын Рона Кармайкла, крупный, сильный, добродушный парень лет около двадцати, с львиной гривой рассыпавшихся по плечам золотистых волос. Он небрежно скользнул взглядом по обнаженной Джилл, которая стояла, раскинув руки и подняв голову к небу, точно собиралась взлететь. Все, кто проходил мимо хижины Халида, привыкли к тому, что она то и дело позирует.

Халид посмотрел на мальчика.

— Мой брат хочет поговорить с тобой, — сообщил Тони. — Он в штурманской рубке.

— Хорошо. Сейчас приду, — ответил Халид и стал убирать свои инструменты в ящик.

Штурманской рубкой называли просторную, почти пустую комнату в главном доме, самую большую в этом крыле, слева от столовой. Много лет назад Полковник развесил по ее обшитым красным деревом стенам обширную коллекцию военных карт и схем времен Вьетнамской войны, топографических планов полей сражений, схем городов и гаваней; бросались в глаза подчеркнутые красным странные названия, которые когда-то, наверно, играли особенно важную роль: Хайфон, Камфа, Фукуон, Лангшон, Дананг, Тху. Это было поистине «военное» помещение, и впоследствии Рон Кармайкл превратил его в центральную штаб-квартиру Сопротивления. Прямая телефонная линия, установленная Стивом и Лизой Геннетами, связывала эту комнату с коммуникационным центром.

Когда Халид вошел, в штурманской рубке его ожидала целая группа Кармайклов. Все они сидели бок о бок за большим, изогнутым, обитым кожей столом в центре комнаты, словно какая-нибудь судейская коллегия, и смотрели на него с необычной напряженностью, как на мифологическое чудовище, случайно забредшее в комнату.

Трое из них были Кармайклы как таковые: Майк, более симпатичный из двух братьев Джилл, его кузина Лесли и кузен Энсон, оба дети Рона. Здесь также присутствовал Стив Геннет: в некотором роде тоже Кармайкл, но не совсем такой, как остальные, слишком толстый, слишком лысый и с глазами не того цвета. Халид не пытался прослеживать и тем более запоминать родственные связи между всеми этими людьми. Судьбе было угодно, чтобы он жил среди них, даже женился на одной из них и имел детей от нее; но все это не означало, что он когда-либо чувствовал себя равноправным членом семьи.

В центре группы сидел Энсон. С недавних пор, по мере того как старел его отец, Энсон во многих вопросах начал выступать в роли лидера. Ему еще не исполнилось тридцати — моложе Майка, Чарли и Джилл и, уж конечно, гораздо моложе Стива. Но он был Кармайкл из Кармайклов, в нем чувствовался характер подлинного командира и, главное, готовность в любой момент взять ответственность на себя. Высокий, широколицый, с очень бледной кожей и густыми жестковатыми волосами пшеничного цвета, низко спадающими на лоб, Энсон умел буквально сверлить собеседника взглядом ослепительно голубых глаз, с которыми появлялись на свет все Кармайклы. Он всегда поражал Халида тем, что производил впечатление туго закрученной пружины — может быть, слишком туго, — но при этом отчего-то казался очень хрупким в душе; возникало чувство, что сломать его не составит труда.

— Прошлым вечером Джилл рассказала мне о тебе нечто очень странное, Халид, — сказал Энсон. — Я практически всю ночь не спал, ломая себе голову над услышанным.

— Да? — как всегда, неопределенно отозвался Халид.

— Якобы ты не так давно говорил ей, что оказался в лагере Пришельцев в связи с убийством одного из них, произошедшим пятнадцать или двадцать лет назад.

— Да.

— Да — что?

— Да, это сделал я.

Пронзительный взгляд немигающих глаза Энсона остановился на нем, но Халида никакими взглядами было не испугать.

— И никогда никому не рассказывал об этом?

— Синди знает. Я рассказал ей, уже давно, когда впервые познакомился с ней, еще до того, как мы приехали сюда.

— Да. Я расспрашивал ее вчера вечером, и она подтвердила твои слова. Но она не знает, всерьез ли ты говорил это. И до сих пор сомневается.

— Я говорил всерьез, — сказал Халид. — Это сделал я.

— И не счел нужным даже упомянуть об этом здесь. Почему?

— Почему я должен рассказывать такие вещи? Это не тема для обычной беседы. Я совершил это много лет назад, когда был еще ребенком, по причинам, которые были важны для меня тогда, но не имеют никакого значения сейчас.

— Тебе не приходило в голову, Халид, — спросил Майк Кармайкл, — что случившееся может иметь значение для нас?

Халид пожал плечами.

— Что подтолкнуло тебя рассказать об этом Джилл, спустя столько лет? — спросил Энсон.

— Вообще-то я сказал об этом не ей, а моей дочери Халифе. Она вообразила, будто какой-то странный Пришелец пришел на ранчо и играл с ней, а потом приказал никому не рассказывать о случившемся, угрожая убить ее… Все это последствия разговоров, который вел с ней твой сын Энди.-

Халид холодно посмотрел на Стива. — Услышав эти нелепицы, я, чтобы успокоить девочку, сказал ей, что в случае чего сумею ее защитить, как и положено отцу. Что я уже убил однажды Пришельца и сделаю это снова, если понадобится. Потом Джилл спросила меня, правда ли это. И тогда я рассказал ей, как было дело.