Избранные произведения. I том

Рабочий день Кеннеди длился с 7.00 до 14.30. Этот год по распоряжению городских властей сотрудники отделов рекламы и связи с публикой работали в раннюю смену, с наступлением 1 января 2045 года начало рабочего дня для них сдвигается на 8 часов утра. Только такой сдвигающийся график работы предохранял огромный город от ужасных пробок. Требовать от всех работающих в городе являться в офис и покидать его в одни и те же часы было бы безумием.

Стол Кеннеди хранил наведенный вчера перед уходом порядок. Записка от мистера Диноли лежала в отделении для бумаг, справа. Отколов ее от остальных документов, Кеннеди перечитал записку.

«Девятый этаж 14.12

Дорогой Теодор, не будете ли вы так добры спуститься завтра ко мне, часов в 9 утра или около того? Назревает довольно срочное дело, думаю, вы один из тех, кто может оказать в нем услугу.

Благодарю — и передайте наилучшие пожелания супруге. Нам надо бы почаще встречаться в семейном кругу.

Лу».

Кеннеди усмехнулся и положил записку в рабочую папку. Его вряд ли могло обмануть запанибратское «Лу» — Диноли забавляло общаться со служащими второго и третьего классов по именам, но Кеннеди знал, что у него на самом деле шансов увидеть главу агентства «в тесном семейном кругу» вряд ли больше, чем стать ведущим центровым баскетбольной команды высшей лиги. Существовала реальная грань, которую никогда никто не переступал.

Знал он также, что небрежное «около того» в записке следовало проигнорировать и явиться на Девятый этаж ровно в 9.00 утра, иначе он моментально бы слетел до пятого класса. У Диноли учили пунктуальности.

Утро тянулось медленно. Кеннеди ждал отчета по телестату из Небраски от одного из агентов фирмы, но тот мог прийти не раньше часа дня. Чтобы убить время, он набросал несколько гамбитов плана кампании в Небраске, отталкиваясь от стандартного положения: «Что хорошо для больших корпораций (в данном случае — Объединенных бокситовых рудников), наилучшим образом подходит и вам».

Но сосредоточиться целиком на работе Тед не мог. К 8.15 он признался себе, что ничего больше не в состоянии сделать по текущему проекту, пока не узнает, что от него хочет Диноли; поэтому он закрыл все свои папки и отложил их в сторону. Бессмысленно было заниматься делом с головой, забитой предстоящей встречей. Связь с публикой была делом нелегким, и Кеннеди относился к этому, как и к большинству остальных вещей, весьма серьезно.

Без пяти девять он отодвинул свое кресло на колесиках, закрыл стол и подошел к месту Альфа Хогена. Тот уже все сложил. На его лице с тяжелой челюстью явственно читалось нетерпение.

— Собираешься к Диноли? — небрежно спросил Хоген.

Кеннеди кивнул:

— Уже около девяти. Старику не понравится, если опоздаем.

Вдвоем они пошли по ярко освещенным помещениям фирмы, мимо пустых столов Камерона и Просели, видимо уже спустившихся вниз. Затем они попали в менее привлекательные коридоры внешней конторы, где работали служащие четвертого класса. Тут к Кеннеди и Хогену присоединился Сполдинг.

— Вроде бы из наших вызвали только меня, — заговорщицки шепнул он, — остальные сидят, а ведь уже без двух минут девять.

Они пересекли зал, подошли к лифтам и остановили спускающуюся кабину. Кеннеди заметил, что четыре кабинета служащих второго класса были не освещены — вероятно, Диноли совещался с ними с самого утра.

Фирма «Стьюард и Диноли» занимала четыре этажа здания. Контора самого Диноли (Стьюарда, по существу, давно освободили от забот по управлению, да и вообще от дел фирмы) занимала весь нижний девятый этаж. На десятом располагались библиотека и склад фирмы. Кеннеди работал на одиннадцатом, а служащие пятого, шестого и седьмого классов трудились в тесных клетушках на двенадцатом этаже.

Двери лифта раздвинулись, открыв роскошный холл с обшитыми дубовыми панелями стенами. Их встретила улыбающаяся секретарша, молодая женщина с объемистым бюстом — во вкусе Диноли.

— У вас встреча с шефом, — не спросила, а констатировала она. — Пожалуйста, сюда.

Секретарша повела их — Кеннеди впереди, затем Хоген и Сполдинг — через обширный зал, служивший Диноли одновременно прихожей и приемной, провела по коридорчику, где гостей изучили миниатюрные телекамеры. Кеннеди слышал, как пощелкивали реле, мимо которых они проходили. Похоже, тут работала целая система проверок.

Дверь кабинета Диноли из толстых дубовых досок с изысканным резным рисунком и с крошечной золотой табличкой «Л. Д. Диноли» при их приближении распахнулась.

От явившегося пространства у Кеннеди едва не захватило дух. Личный кабинет Диноли представлял собой сильно вытянутую комнату, убегавшую, казалось, в бесконечность. Гигантское окно, кристально чистое, открывало панораму оживленных улиц Манхэттена.