Избранные произведения. I том

— Бумагу делают на окраине Парижа, в предместье Сен-Марсель, — ответила женщина. — Еще могу предложить чудесную итальянскую бумагу из Фабриано, для любовных посланий.

Прозвучало довольно двусмысленно, однако она, похоже, нисколько не заигрывала. Должно быть, обычный способ завлечь покупателя.

— А что насчет чернил?

— Их я делаю сама. Вот почему они такие дешевые, но вполне приличные.

Нед сравнил названные женщиной цены с теми, за которые обычно покупал бумагу и чернила, убедился, что она и вправду продает дешевле, и сделал заказ.

— Принесу все сегодня же, — пообещала женщина, а потом понизила голос: — У вас есть Библия на французском языке?

Нед изумился. Неужто эта достойная на вид женщина торгует запрещенными книгами?

— Это же незаконно!

Она ответила ровным голосом:

— Хвала Господу, теперь нарушение закона не карается смертью. Сен-Жерменский мир, сами знаете.

Женщина имела в виду соглашение в Сен-Жермене, при подписании которого присутствовали и Нед с Уолсингемом, поэтому Нед хорошо знал подробности. Это соглашение давало гугенотам определенную свободу. Сам Нед считал, что католическая страна, согласная терпеть протестантов, ничуть не хуже протестантской страны, готовой терпеть католиков; имела значение лишь свобода. Впрочем, во Франции положение менялось быстро. Французы и прежде заключали подобные перемирия, но все они продержались недолго. Печально знаменитые парижские проповедники-обличители клеймили эти соглашения с еретиками на каждом углу. Предполагалось, что данное соглашение будет скреплено браком — необузданную сестрицу короля Карла принцессу Марго[110] решили выдать за безалаберного Анри де Бурбона, короля Наваррского; с тех пор минуло уже полтора года, но венчание так и не состоялось.

— Перемирие нетрудно отменить, и день, когда это случится, будет малоприятным для людей вроде вас, — сказал Нед.

Женщина грустно усмехнулась.

— Нас вряд ли застанут врасплох. — Нед хотел было спросить, почему она так уверена, но женщина не позволила себя перебить. — Думаю, я могу вам доверять. Вы посланник Елизаветы, значит, должны быть протестантом.

— Тогда зачем спрашиваете? — осторожно уточнил Нед.

— Если вам нужна Библия на французском, могу принести.

Какое удивительное самообладание! А ведь он и в самом деле подумывал о французской Библии. На этом языке он говорил достаточно бегло, чтобы сойти за местного, но порой в разговоре не улавливал библейских отсылок и фраз, которые протестанты вставляли в любую беседу. Нед часто думал, что стоило бы перечитать наиболее известные библейские книги, чтобы уверенно опознавать подобные фразы. Будучи иноземным подданным, он не сильно рисковал при покупке запрещенной книги.

— Сколько возьмете?

— Могу предложить два издания, оба из Женевы. Одно расхожее, за два ливра, другое в красивом переплете, чернила в два цвета и картинки, за семь ливров. Принесу обе книги, сами выберете.

— Ладно.

— Вижу, вы собирались наружу. Судя по вашему плащу, в Лувр идете?

— Да.

— К обеду вернетесь?

— Возможно. — Нед откровенно любовался женщиной. Как быстро та овладела положением! А он всего лишь согласился купить у нее бумагу. Она была настойчива до назойливости, но не юлила и не убалтывала, поэтому он не видел повода сердиться.

— Значит, принесу бумагу с чернилами и две Библии, чтобы вы посмотрели.

Нед не стал говорить, что, по зрелом размышлении, решил на книгу не тратиться.

— Буду ждать.

— Вернусь днем. До свидания.

Ее хладнокровие восхищало.

— Вы очень смелая, — заметил Нед.

— Господь придает мне сил.

Вот уж точно, подумалось Неду, но недаром говорят, что Бог помогает тем, кто и сам не промах.

— Погодите, прошу вас. Скажите, как вы вообще стали торговать запрещенными книгами?

— Мой отец был печатником. Его сожгли как еретика в пятьдесят девятом. Все имущество отобрали, мы с матерью остались без гроша. Но у нас было несколько Библий, которые он успел напечатать.

— То есть вы занимаетесь этим уже тринадцать лет?

— Почти.

Нед не мог поверить услышанному.

— Вас же запросто могли казнить, как вашего отца!

— Да.

— И при этом вы могли жить спокойной жизнью, торгуя бумагой и чернилами.

— Могла. Но я верю в право каждого самому читать слово Божье и самому решать, какое Писание истинно.

Здесь Нед был с нею согласен.

— Вы рисковали жизнью ради убеждений. — Он не стал говорить, что, если бы поймали, ее бы долго пытали, прежде чем казнить, — это и так было понятно.

— Да.

Нед пристально посмотрел на нее. Она ответила ему прямым и честным взглядом, а потом сказала:

— Увидимся днем.

— До свидания.

Когда она покинула комнату, Нед подошел к окну и окинул взором оживленный овощной рынок на площади Мобер. Эта женщина нисколько не опасалась возобновления гонений на протестантов. Она сказала, что их не застанут врасплох. Неужели она располагает некими возможностями заранее узнавать о намерениях истовых католиков?

Мгновение спустя женщина вышла из двери дома и двинулась прочь — спина прямая, шаг деловитый, твердый и уверенный. Она и вправду готова погибнуть за веротерпимость, дорогую для Неда. Что за женщина, подумал он. Героиня, право слово.