Избранные произведения. I том

Фримен протянул руку, пальцем начертил на песке подобие чаши с выходящей из нее стрелкой.

— Там без счета харконненских дозоров, — сказал он. Поднял палец от рисунка, ткнул в сторону скал, откуда спустился Хават со своими бойцами.

Хават кивнул.

Да, их там много.

Но он все еще не понимал, что было нужно этому фримену — и это его беспокоило. Он привык, что ментат способен определить движущие мотивы поступков.

Только что он пережил худшую ночь в своей жизни. Он был в гарнизонном городке Тсимпо, одном из буферных форпостов Карфага, бывшей столицы планеты, когда начали поступать сообщения о нападении. Сначала он подумал, что это — просто рейд, что Харконнены пробуют силы противника.

Но сообщение приходило за сообщением, и они приходили все чаще.

Два легиона высадились в Карфаге.

Пять легионов — пятьдесят бригад! — атакуют главную базу герцога в Арракине.

Один легион — в Арсунте.

Две боевые группы — в Расколотых Скалах.

Затем сообщения стали более подробными: среди атакующих — имперские сардаукары, вероятно, два легиона. И стало ясно, что врагу точно известно, сколько и куда посылать войск. Совершенно точно! У них была превосходная разведка.

Потрясение и ярость Хавата возросли настолько, что еще немного — и он, как ментат, вышел бы из строя. Масштабы атаки сами по себе были — как удар.

И вот он сидит здесь под скалой в пустыне, кивает сам себе, словно дряхлый старик, кутается в драный и изрубленный мундир, словно пытаясь спрятаться от холодных теней.

Но сколько, сколько же их!..

Он всегда допускал, что враги наймут для налета или разведки боем лихтер Гильдии. Это было бы вполне в духе подобных междоусобиц Великих Домов. Лихтеры с грузом принадлежащей Дому Атрейдес Пряности взлетали и садились на Арракисе регулярно. И разумеется, Хават принял необходимые меры на случай атаки с фальшивого лихтера. Они не предполагали, что даже в большом, массированном нападении будет участвовать больше десяти бригад.

Но, судя по последним данным, десант на Арракис был высажен более чем с двух тысяч кораблей — и не только лихтеров: на планету опускались фрегаты, разведчики, мониторы, крашеры, десантные транспорты, грузобомбы…

Больше сотни бригад — десять легионов!

Стоимость подобного предприятия едва могла бы покрыть доход Арракиса от продажи Пряности за полвека!

И то не наверняка.

«Я недооценил сумму, которую барон был готов истратить на эту войну, — горько подумал Хават. — Я обманул доверие моего герцога — и погубил его!»

И оставалось еще это предательство.

«Я сумею прожить еще достаточно, — думал он, стискивая кулаки, — чтобы увидеть, как ее удавят. Надо было убить ее, когда была еще возможность. Мог — и не убил!..» — Хават не сомневался, что их предала именно леди Джессика. Слишком хорошо вписывалась она в общую картину всех известных фактов.

— Ваш Гурни Халлек и часть его людей сейчас в безопасности — у наших друзей контрабандистов, — объявил вдруг фримен.

— Это хорошо.

Значит, Халлек сумеет унести ноги с этой адской планеты. Хоть кто-то спасется…

Хават оглянулся на свой маленький отряд. Горстка! Еще ночью у него было три сотни отборных бойцов. Теперь их осталось ровно двадцать — и половина из них ранены. Некоторые спали — стоя, опершись на скалу или раскинувшись на песке у ее подножия. Их последний орнитоптер — они использовали его как экраноплан для перевозки раненых — отказал уже перед самым рассветом. Они разрезали его лучеметами на куски и зарыли их, а затем сумели все же добрести до этого укрытия на краю котловины.

Лишь приблизительно мог Хават представить, где они находятся — километров двести к юго-востоку от Арракина, а основные пути между сиетчами Барьерной Стены лежали где-то южнее.

Фримен, сидевший напротив Хавата, откинул капюшон и шапочку дистикомба, открыв песчаного цвета шевелюру и бороду. Волосы были гладко зачесаны назад с высокого лба. Непроницаемо синие глаза — как и все фримены, он потреблял много меланжи. У левого угла рта усы и борода были словно запятнаны — здесь волосы свалялись, прижатые изогнутой трубкой, идущей от носовых фильтров.

Фримен вынул фильтры из ноздрей, поправил их, вставил на место и почесал шрам возле носа.

— Если собираетесь этой ночью пересечь впадину, — проговорил он, — не вздумайте включать щиты. Там, — он развернулся на пятках и махнул рукой на юг, — в Стене есть проход, а до самого эрга тянутся открытые пески. А щиты могут привлечь… — он заколебался, словно подыскивая слово, — червя. Они нечасто заходят сюда, но к работающему щиту червь придет наверняка.

«Он сказал «червь», — отметил Хават. — А хотел сказать нечто другое. Но что? И что ему от нас нужно?»

Хават вздохнул.

Он даже и не помнил, когда ему приходилось так уставать. Мышцы были так измотаны, что никакие энергетические таблетки уже не помогали.

Проклятые сардаукары!