Избранные произведения. II том

— А вот и помню, — ответил он. — В этом районе доставки наши фургоны обслуживают квадратную милю в день, а то и меньше. И в прошлый раз мы с ней на всякий случай все пакеты проверили, чтоб уж наверняка.

— Вот и славно, — сказал я, отметив про себя местоимение «с ней».

— Только она не жаловалась на недостачу, — неуверенно произнес он и хмуро поглядел на банку, словно догадываясь, что она символизирует не только нарушение установленного распорядка, но и серьезные проблемы на его голову.

Я тоже уставился на тушенку.

— Погодите-ка, — вдруг сказал он и сунул банку мне. — Я сейчас.

Я остался в дверях, а он подхватил ящики с дорожки и отнес их в машину. Через несколько минут он вернулся и с довольным видом заявил:

— Все в порядке. Ее адрес в сегодняшнем списке доставок, через один после вас. Давайте-ка сюда тушенку, я уточню, заказывали ее или нет.

Вручая ему консервную банку, я лихорадочно соображал, что делать дальше. Так, надо взять ключи. И обуться.

— Кстати, если там не заказывали, то можете не возвращать, — предложил я, чтобы хоть как-то задержать его подольше, а сам торопливо сунул ноги в уличные шлепанцы, что всегда лежат у двери.

— Но если это не из ее заказа… — сконфуженно забормотал он. — Я же не могу…

— Понимаете, я сейчас ухожу, — сказал я. — Слушайте, да просто оставьте банку на крыльце.

Видно было, что для него мое предложение — лишняя морока, особенно из-за одной-единственной банки тушенки, но потом до него все-таки дошло, что в этом случае не придется оформлять гору бумаг и не будет никаких хлопот.

— Ладно, — кивнул он и ушел к фургону.

Я метнулся в кабинет, взял с полки ключи от дома и бегом припустил к двери. Выскочил на крыльцо, запер дом и прислушался.

Как только хлопнула дверца машины, я неторопливо пошел по дорожке и ступил на тротуар, когда фургон как раз отъезжал от обочины.

Полчаса я, как дурак, изображал из себя шпиона, украдкой следуя за фургоном и стараясь оставаться незамеченным. Весь район застроен по викторианскому типовому проекту, одинаковыми домами, чуть больше обычных. Улицы здесь извилистые, и на двух из каждых трех перекрестков боковые проезды перегорожены широкими металлическими воротами, чтобы автомобилисты не искали коротких путей между близлежащими магистралями. Фургонам доставки приходится развозить заказы в соседние дома кружными дорогами. Я осторожничал на каждом углу, чтобы водитель фургона не заметил меня в зеркале заднего вида. Это если он меня специально высматривал, чего, конечно же, он не делал — но, ведя дурацкую слежку, об этом вспоминаешь в последнюю очередь.

Короче, я держался как можно дальше от фургона, стараясь не терять его из виду, и следовал за ним всю дорогу, пока он наконец не остановился у дома через шесть или семь улиц от нашей. Фургон припарковался на обочине, и я, отступив ярдов на сорок, спрятался за дерево. Водитель фургона сказал, что интересующий меня адрес значится через один в списке доставки. У меня сложилось впечатление, что парень любит выражаться точно (хотя и не очень образованно). Если бы он имел в виду этот дом, то не сказал бы «через один после вас». Значит, мне надо было подождать.

Обитатели этого дома либо готовились к вечеринке, либо просто любили пожрать. Водитель минут пятнадцать выгружал красные, зеленые и сиреневые пакеты из фургона и подтаскивал их к дверям, где седовласый толстяк высокомерно указывал ему, как и куда внести их в дом. За это время я окончательно осознал всю нелепость своей затеи и решил было вернуться домой, однако ноги наотрез отказались идти. В конце концов водитель сел в кабину фургона, завел двигатель, и сердце у меня отчего-то заколотилось.

Она — следующая.

Похоже, водитель внезапно заметил, что выбился из графика, так что уследить за фургоном теперь было непросто. Он сорвался с места как угорелый и ехал по улицам гораздо быстрее, чем прежде. Я перешел на трусцу, не забывая при этом держаться в отдалении. Спортом я занимаюсь редко (за что время от времени получаю от Хелен выговор) и вскоре запыхался.

Впрочем, спустя несколько минут фургон мигнул фарами и резко свернул на обочину. Самое смешное, что теперь мы оказались всего в трех улицах от моего дома. На той самой улице, по которой я каждое утро ходил в магазин деликатесов, где покупал кофе латте и возвращался с ним домой, — бумажный стаканчик на столе символизировал тщетные попытки придать моей жизни некий «стиль».

Я наблюдал (снова укрывшись за ближайшим деревом), как водитель выходит из кабины, открывает дверцу в кузове фургона и залезает внутрь. Через пару минут он появился всего с тремя пакетами — все красного цвета, что меня очень удивило. Ничего для заморозки. Никаких хозтоваров. Только продукты, которым место в холодильнике, — наверняка мясо, колбасы, сыры и прочие вкусности, которые доставляют радость желудку, а не наводят на мысль, что, поглощая их, занимаешься каким-то странным комплексом физических упражнений.