Избранные произведения. II том

Першинг осознал, что уборщик беседует с ним уже некоторое время. Он валялся в углу, одежда высохла и смердела потом и вонью скотобойни. От него шел острый аммиачный дух. Хопкинс усмехнулся, чиркнул спичкой и зажег сигарету. Вспышка озарила почти приконченную бутылку бурбона рядом с ним. Першинг захрипел и вытянул руку. Хопкинс хмыкнул, спрыгнул с ящика и протянул ему бутылку.

— Допивай, у меня там припрятаны еще три. — Он показал рукой во тьму. — Мистер сто девятнадцатый номер, верно? Да, точно. Побывали в аду? Вижу, вам досталось.

Першинг чуть не захлебнулся пойлом, которое выжигало вонь и мерзость изнутри. Наконец он поймал ртом воздух и выдавил:

— Какой сегодня день?

Хопкинс поднес к решетке печки запястье:

— Четверг, два пятнадцать дня, все в порядке. Пусть не совсем, но кому какое дело?

Вечер четверга? Он пробыл с ними почти семьдесят два часа. Интересно, его исчезновение заметили? Першинг уронил бутылку, она звякнула и откатилась в угол. Он поднялся на ноги и, держась рукой за черную от сажи стену, побрел к лестнице. Позади него Хопкинс затянул «Black Hole Sun»[5]^{106}.

Вышло так, что остаток дня и большую часть вечера Першинг провел в полицейском участке на Перри-стрит. Дома он нашел приколотую к двери записку от коменданта Фрейма — тот писал, что Першинг должен немедленно связаться с полицией. Автоответчик записал перепуганные голоса Мела и Ванды, которые спрашивали, куда он подевался, и одно сообщение от инспектора Клеко, который вежливо просил его как можно скорее зайти в участок.

Першинг стащил в себя испорченную одежду и уставился на свое мягкое морщинистое тело в зеркале. Никаких отметок не осталось, только воспоминания о невыразимых словами издевательствах, от которых у него начинали трястись руки и перехватывало гортань. Удивительно, что после таких мучений на коже не осталось ни шрамов, ни повреждений, только грязные разводы и пятна. Он долго стоял под обжигающе-горячим душем, после душа надел чистую рубашку и налил стакан. Не выпуская стакана из рук, позвонил в полицию, представился девушке-оператору и сказал, что скоро явится, затем оставил сообщение на автоответчике Ванды.

В участке было безлюдно. Полицейский за пуленепробиваемым стеклом записал его сообщение и велел ему присесть. Першинг рухнул в пластиковое кресло у автоматов с газировкой. В большой комнате слева он заметил несколько незанятых столов и кабинок. Время от времени полицейский в форме проходил мимо, скользя по нему равнодушным взглядом.

Наконец появился детектив Клеко, пожал ему руку и пригласил в свой маленький кабинет. Стены были обклеены заметками и фотографиями преступников в розыске. Грязные разводы пятнали потолок, в кабинете пахло плесенью. Детектив налил апельсиновой колы в пластиковый стаканчик, протянул его Першингу, а жестянку оставил на краю стола. Детектив был крупным мужчиной с густыми усами и сильными руками. На нем была белая рубашка и черные подтяжки, под его весом кресло кренилось и поскрипывало. Он широко улыбнулся и спросил, может ли включить магнитофон, — Першинга никто не задерживает и ни в чем не подозревает, просто такова процедура.

Они обменялись вежливыми замечаниями о долгожданной прохладе, неудачном сезоне «Сиэтл маринерс» и удручающей нехватке кадров в полиции из-за рецессии. Затем плавно перешли к теме проживания Першинга в отеле «Палаш». Как давно он тут поселился? С кем знаком? Завел ли друзей? Знаком ли с Ордбекерами и их детьми? Особенно с малышом Эриком. Эрик исчез, поэтому не могли бы вы, мистер Деннард, объяснить, где пропадали последние три дня?

Першинг не мог. Он сидел напротив детектива, уставившись на магнитофон и потея. Наконец промолвил:

— Я пил. Был в отключке.

— Вот как? — удивился детектив Клеко. — А ваши друзья утверждают, что вы употребляете умеренно.

— Я не говорю, что у меня бывают запои, но порой я позволяю себе лишнего, когда никто не видит. Я начал пить в ночь на понедельник и очнулся только сегодня днем.

— И часто такое с вами случается?

— Нет.

Детектив кивнул и что-то записал в блокнот.

— Вы видели Эрика Ордбекера в понедельник, до того как запили?

— Нет, сэр, я весь день провел дома. Можете спросить Мела Клейтона, он живет в девяносто третьей. Мы ужинали около пяти.

На столе зазвонил телефон. Детектив Клеко выключил магнитофон, снял трубку и сообщил кому-то на том конце провода, что почти закончил.

— Это ваша жена Ванда. Она ждет снаружи. Нам осталась пара минут.

— Она не моя жена…

Детектив снова включил магнитофон:

— Продолжение опроса мистера Першинга Деннарда… Итак, мистер Деннард, вы настаиваете, что не видели Эрика Ордбекера в понедельник, двадцать четвертого сентября. Когда вы в последний раз видели Эрика?

— Я ни на чем не настаиваю. Я не видел малыша в тот день. Когда я видел его в последний раз? Недели две назад. Я беседовал с его отцом. По-моему, вы начали не с того подозреваемого. Разве вы не слышали о странных типах, которые шлялись по зданию? Вам следовало бы допросить их. Этих типов.

— О них не волнуйтесь. И тем не менее вернемся к вам.