Избранные произведения. II том

При этом предложении сердце мое замерло. Неужели нас опять повесят?

— Зачем делать лишнюю работу? Я еще не встречал ни одного офицера, который бы отошел на сотню шагов от бара. Давайте просто свалим их здесь.

Остальные хором выразили согласие, и в следующую минуту я снова летел в воздухе. Я попытался расслабиться в ожидании удара, но земля опять вышибла из меня дыхание. Если я намерен продолжать свои усилия по овладению мастерством полета, то мне придется посвятить больше времени отработке аварийной посадки.

Я лежал не шевелясь. Голосов солдат больше не было слышно, но я не хотел рисковать, опасаясь раньше времени обнаружить, что не умер.

— Ты собираешься лежать тут весь день или все-таки поможешь мне развязаться?

Глаза мои удивленно распахнулись. Сбоку от меня сидел Ааз и усмехался.

Все поплыло у меня перед глазами, и я потерял сознание.

Глава 15

Всякий, кто употребляет выражение: «легче, чем отнять конфету у ребенка», никогда не пробовал отнять конфету у ребенка.

Р. Гуд

— Теперь мы можем идти? — спросил я.

— Нет еще, малыш. Надо выждать день после того, как погаснет свет.

— Ты хотел сказать, час.

— Все равно. А теперь заткнись и продолжай наблюдение.

Мы ждали в тупике напротив лавки Фрумпеля. Новые личины должны были надежно защитить нас, но мне было не по себе в этом городе, где меня повесили. Это чувство трудно описать тому, кто его не испытал. И вдобавок странно было находиться рядом с Аазом, когда я уже свыкся с мыслью о его смерти. Очевидно, у извергов шейные мускулы значительно сильнее, чем у людей. Ааз просто напряг эти мускулы, и они не дали петле прекратить приток воздуха.

Ааз не без удовольствия меня просветил, что его чешуя создает лучшую броню, чем большинство доступных в этом измерении кольчуг или пластинчатых доспехов. Я слышал однажды, что демонов можно уничтожить только специально изготовленным оружием или путем сожжения. Кажется, старые легенды действительно имели под собой кое-какую почву.

— Порядок, малыш, — прошептал Ааз. — Полагаю, мы ждали достаточно долго.

Он прокрался к выходу из переулка и повел меня по длинному кругу, огибая лавку; остановился он только тогда, когда мы вернулись на свое первоначальное место в тупике.

— Ну, что скажешь, малыш?

— Не знаю. Что мы искали?

— И он будет мне говорить, что собирался стать вором, — вздохнул Ааз. — Слушай, малыш. Мы осматривали цель. Верно?

— Верно, — ответил я, радуясь, что могу с чем-то согласиться.

— Отлично. Сколько входов и выходов у этой лавки ты увидел?

— Только один. Тот, что тут, напротив.

— Правильно. А как мы, по-твоему, теперь собираемся попасть в лавку?

— Не знаю, — честно ответил я.

— Брось, малыш. Если есть только один вход…

— Ты хочешь сказать, что мы просто войдем в парадную дверь?

— Почему бы и нет? Отсюда видно, что дверь открыта.

— Ну, если ты так говоришь, Ааз… Просто я думал, это будет куда труднее.

— Тпру! Никто не говорил, что будет легко. К тому же то, что дверь открыта, вовсе не означает, что дверь открыта.

— Я что-то не совсем понял, Ааз.

— Подумай, малыш. Мы ведь выступаем против девола, верно? У него есть доступ ко всякой магии и разным хитростям. А теперь как насчет того, чтобы закрыть глаза и еще раз взглянуть на дверь?

Я сделал, как мне было сказано. В моей голове сразу же возник образ светящейся клетки, полностью закрывавшей лавку.

— У него стоит какой-то экран, Ааз, — сообщил я своему наставнику.

Мне пришло в голову, что всего несколько недель назад я отнесся бы к такой штуке с благоговейным ужасом. Теперь же я воспринимал ее как обычное дело, просто как еще одно препятствие, которое необходимо преодолеть.

— Опиши мне этот экран, — прошептал Ааз.

— Ну… он яркий… светло-пурпурный… Вертикальные и горизонтальные прутья пересекаются, образуя квадраты примерно с ладонь в поперечнике.

— Он закрывает только дверь или всю лавку?

— Всю лавку. Верх перекрыт, а прутья уходят прямо в землю.

— Ну что ж, придется нам просто пройти сквозь него. Слушай меня, малыш. Настало время для экспресс-урока.

Я открыл глаза и снова посмотрел на лавку. Здание выглядело столь же невинно, как и в тот раз, когда мы обошли его кругом. Меня беспокоило, что я не чувствовал присутствия решетки так, как ощущал наши собственные экраны.

— Что это, Ааз? — встревоженно спросил я.

— Хм-м? Это тоже экран, вроде тех, которые мы сами ставим, только более опасный.

— А в чем опасность?

— Ну, тот экран, который я научил тебя строить, — это просто система раннего предупреждения и кое-что еще по мелочи. Судя по твоему описанию, возможности структуры, применяемой Фрумпелем, значительно больше. Она не только убьет тебя, но и расшибет на кусочки мельче пыли. Это называется дезинтеграцией.

— И мы собираемся пройти сквозь него? — недоверчиво спросил я.

— После того, как ты усвоишь небольшой урок. А теперь — помнишь свои упражнения с пером? Как ты для управления им обволакивал перо своей мыслью?

— Да, — озадаченно ответил я.