Избранные произведения. II том

— Суди сама, обманулся я или нет. Вчера в Фэргроуве, после того, как сбежал, я решил подождать за деревьями недалеко от аллеи, не появится ли возможность поговорить с тобою. На меня навалилась тоска, и я готов был все отдать, лишь бы вернуть наше прошлое. Ты так была мне нужна, что, видит Бог, я мог бы изменить своим принципам и отринуть убеждения. Я хотел просить тебя забрать назад письмо, которое ты мне написала, забыть обо всем и снова принять кольцо.

Лэтимер умолк. Миртль медленно повернулась к нему и сделала шаг вперед. Презрительное выражение сходило с ее лица, уступая место удивлению.

— Почему же ты этого не сделал? — почти беззвучно, одними губами прошептала она.

— Ты еще спрашиваешь. — Глаза его были полны печали. — Неужто ты не припоминаешь, как вчера, когда я там прятался, ты шла в компании Мендвилла? Он обнимал тебя за плечи, и твое лицо светилось от счастья.

— Гарри! — пытаясь этим возгласом остановить его, она сделала еще один шаг.

— Тогда я понял, почему твое письмо было так безжалостно и что на самом деле случилось в мое отсутствие. Должно быть, ты очень обрадовалась предлогу, который я тебе дал…

— О Гарри, и ты так подумал обо мне!

Улыбка сожаления тронула губы Лэтимера.

— Не станешь же ты утверждать, что мои глаза меня обманули?

— Нет, нет, нет. Но это… это было не то. Совсем не то!

— Не то! Мужчина идет с тобой в обнимку — и это не то?

— Но он мой кузен! — в отчаянии воскликнула Миртль, но вызвала этим лишь новую пренебрежительную усмешку.

— Твой кузен! Седьмая вода на киселе. Два месяца назад ты слыхом не слыхала о его существовании. Он свалился к вам с небес, и сила родственных чувств тотчас бросила его прямо в семейные объятия — в твои, Миртль, объятия.

Миртль с усилием овладела собой. Бледная, как полотно, она была рассержена не на шутку. И все же она поняла, что устами Гарри говорит слепая ревность. Значит, ей нужно успокоить его, поскорее вывести из заблуждения.

— Гарри, теперь ты выслушаешь меня, — сказала она спокойно, хотя это давалось ей с трудом.

Он иронически поклонился.

— Я пришла к тебе, Гарри, чтобы убедить уехать. Я пришла, потому что… потому что я тоже хотела сказать тебе… то, что ты собирался сказать мне. Я сегодня тоже собиралась принести в жертву мои убеждения.

— Миртль… — Сердце Лэтимера замерло. Он уже готов был поверить ей, но что-то ему по-прежнему мешало.

— Теперь ты веришь, что… то, что ты видел, было… не тем, о чем ты подумал? Я тоже тосковала, я была несчастна с тех пор, как отправила тебе кольцо. Ваш ужасный скандал с папой чуть не свел меня с ума. А Роберт был добр. Он добрый, Гарри, что бы ты о нем ни говорил. Он поддержал меня, а мне так нужна была поддержка. Я чувствовала себя такой одинокой и покинутой, что если бы меня по-дружески обнял Римус, я и то была бы благодарна. Это правда, Гарри. Ты должен мне поверить.

Лэтимер подошел, осторожно прижал ее к груди и поцеловал в каштановые волосы.

— Моя дорогая! Дорогая моя!

Миртль опустила голову ему на плечо, сердце ее переполнилось радостью, и слезы навернулись на глаза.

— Ты веришь мне, Гарри, — всхлипнула она.

— Я верю тебе, дорогая, — ответил он, и солгал, потому что только еще силился поверить. Он хотел, страстно хотел верить, но, сознавая свое желание, становился от этого лишь более недоверчив, потому что перед глазами его так и стояла проклятая картина — алый, шитый золотом рукав, обнимающий плечи в сиреневом, и ее лицо, обращенное к склоненному лицу соперника…

Миртль приподняла голову:

— Мой милый Гарри, мне было так плохо.

Слезы на ее ресницах растопили лед. Лэтимер обнял ее крепче и поцеловал. Она глубоко вздохнула и улыбнулась робко и нежно. Видение аллеи, испещренной солнечными пятнами, наконец, померкло.

— Гарри, пожалуйста, — произнесла она, — теперь тебе надо уезжать. Как можно скорее уезжать.

И тут же в его душе вновь проснулся бес ревности и засмеялся каркающим смехом. Снова откуда-то выплыло проклятое видение, а с ним и желчные слова, однажды сказанные Томом Айзардом: «Женщины! От них правды не жди. Они умоляют и заискивают и льстят и лгут — лишь бы добиться своего. И так продолжается, пока и сами они не начинают, как их жертвы, верить в свою ложь».

Лэтимер резко отстранился от Миртль и отступил назад.

— Так мы опять взялись за старое, — недобро усмехнулся он. — Когда прямые пути недоступны, мы всегда отыщем кружной. Я мог бы раньше догадаться о твоих целях.

— Гарри! — Миртль была потрясена, оскорблена. — Гарри, ты сомневаешься во мне? После всего, что я сказала?

— Нет, — Лэтимер ударил еще больнее, — сомнений не осталось абсолютно.

Они стояли, пристально вглядываясь друг в друга, с бескровными лицами, со стиснутыми зубами. Затем она молча повернулась и направилась к двери, машинально надевая на ходу капюшон. Лэтимер бросился вперед и оказался перед ней.

— Миртль!

— Дверь, будьте любезны, — холодно потребовала она.

Он открыл дверь и посторонился. В холле был Джулиус.

Шаги ее стихли, Лэтимер прислонился к дверному косяку и простоял так несколько минут.